Половецкое поле - [5]
— Все не так! Все не так! — уже не слушая воеводу, шумно выдохнул Игорь и как-то сразу обмяк в седле. — С первых шагов не так!..
Ноздреча знаком велел кметам проезжать вперед. Повернул жеребца, стал близко — лицом к князю.
— Игорь Святославич! — Грубый голос старика зазвучал теплее. — Ты весь день не в себе. Тебя и впрямь так встревожили эти нежданные дозоры Белоглазого?
— Не только.
— Значит, и дозоры… Но ты много водил ратей и знаешь: в поле надо каждый час быть готовым к битве.
— Да, Ноздреча, знаю.
— И знаешь, что в поле ничто не дает князю права носить в душе страх.
— Знаю…
— Но забыл об этом, похоже?
Игорь с трудом оторвал свои глаза от цепких глазок воеводы, опустил голову.
—. Боюсь! Боюсь, дядька!.. За Ворсклу шагнуть боюсь.
— Боишься смерти?
— Позора.
— Но за Ворсклой только слава твоя.
— Слава или погибель всего войска.
— Ты не веришь в победу?
По лицу Игоря прошла мука.
.— Хочу ее, Ноздреча! И в степь кинулся поспешно потому, что очень верил в победу. Теперь меня грызут сомнения.
— Худо! — Старик отвернулся, предложил холодно: — Повороти полки.
— Воевода!..
Хан прянул от крика, как от плети. Заплясал.
— О, прости, прости, князь! Ты, конечно, не думал так…
— Думал! Все ты знаешь, старый ведун! Но поворотить полки… Это хуже смерти! Позор!
— А вести их на поле без веры в победу — лучше? Достойно твоей чести?
— Нет, дядька, нет! — Железная рука князя легла на плечо воеводы, пригнула его. — Но все говорили, что после разгрома на Хороле Кончак бежит к Дону. И ты торопил меня: «Самая пора добить хана!» Я и прыснул вдогон с малой ратью. А сегодняшние разъезды поганых мне говорят другое… — Игорь повел лютыми глазами (в сторону далекого всадника. — Вон! Ждут нас!.. Вправе я теперь идти за Ворсклу?
Ноздреча стряхнул руку.
— Русские не раки, задом не пятятся.
— Но против всего поля нас горсть! Погублю войско— и открою орде путь на Киев, на Чернигов. Добуду не славу, а позор всей Русской земле. Вот что страшйт!
— Игорь Святославич! — теперь жестко заговорил старый воевода. — Пятилетнего я впервые посадил тебя на коня. «Руси нужны защитники, Ноздреча. Научи моего сына победно водить полки, как водишь сам», — молвил мне в тот день Святослав Ольгович — отец твой, славный князь черниговский, по щедрости ума которого я из «меньших людей» стад воеводой. Нынче тебе четвертый десяток. Походов наших иному на пять жизней хватит, Имя твое — славно. И я гордился, думал, что честно выполнил завет моего благодетеля, да будет земля ему пухом! А сейчас мне тяжко. — Ноздреча сурово сдвинул мохнатые брови. — Нет, я не вырастил Руси великого воина! Не постиг ты главного, Святославич: не понял, что побеждают мужеством, а не числом и что воевода, который ведет полки без веры в победу, — не воевода, а душегуб. Не перебивай! Кончак — недобитый враг. Ты не дай ему опамятоваться. Настигни, добей! На это войска у тебя довольно: три конных полка, черниговцы с ковуями, да придет к Осколу Всеволод с курянами…
— А ты видел, что сталось с ковуями?.. И Владимир меня тревожит.
— Поздно сокрушаться да прикидывать! — почти выкрикнул Ноздреча. — Возьми в кулак свое сердце и полки. Ты уже в поле, а в поле две воли: чья правее, та и сильнее. Мы же сюда пошли не по худому замышлению, а в защиту Руси, и бог поможет нам! А ляжем костьми — тоже славу добудем вечную. Вот мое слово, княже!
Он вздыбил жеребца, повернул к Ворскле.
Кметы под бунчуком ждали далеко внизу. По всему лугу — от реки до увала — разбредались кони. Группами, в разные стороны от лагеря скакали ночные сторожа. Острия их копий вспыхивали…
Игорь долго молчал.
— Спасибо, дядька! — наконец негромко сказал он. Снял шлем, отер белый лоб. — Правду молвят, что коня погоняют плетью, а человека — словом. Меня только и мучила мысль, что я поспешил. Словно бы ради славы.
Глазки Ноздречи сверкнули.
— Поспешил?.. Не мне, былому пахарю, судить князей, но коли зашла речь — послушай. Всем князьям — киевским, черниговским, суздальским и прочим — давно бы надо поспешить сюда вкупе дружно. А вы бьетесь с половцами порознь, каждый за свой удел. Мало добра от этого. Дикие топчут конями русские нивы… Сто лет уж так. И никто не спешит! Ты первым идешь в Половецкую землю.
— Я— Ольгович! — гордо напомнил Игорь. — Мы, Ольговичи, говорим: «Каждый держит свою вотчину, а печется о всей Руси». И так поступаем.
— Не всегда, не всегда!..
Лугом они долго ехали молча. Трава стояла, как вода. Кони брели в ней по брюхо, рвали восковой, без метелок еще, пырей, роняли по стебельку, звучно перекатывая на зубах удила.
— А Владимир, что ж… что поделаешь? — неожиданно заговорил Ноздреча вполголоса. — Ты не первый отец, которого печалит сын.
Игорь без удивления повел на него сумеречными глазами, видимо и сам думая о недоговоренном на увале, сказал с горечью:
— Владимир — трус. Он и в поход не хотел идти.
— Нет, — решительно возразил Ноздреча, — Владимир не трус. Не того поля ягода, и только.
— Трус! — Игорь неуступчиво нагнул голову. — Как может князь не любить ратного дела? Чем лучше, нежели мечом, он послужит отчизне?
Кони вдруг остановились и трепещущими от нетерпения губами начали хватать траву. Воевода перегнулся с седла, вырвал пук пырея. На концах упругих стеблей висел рыжий ком ноздреватого дерна, весь густо прошитый тончайшими корнями. Пряный дух шел от него.
Василий Кириллович Камянский родился в 1912 г. в станице Екатериновская, Краснодарского края. Образование получил высшее — окончил исторический факультет педагогического института. Служил в рядах Советской Армии с декабря 1936 г. по февраль 1946 г. Участвовал в Великой Отечественной войне с самого начала ее и до конца, занимая должности — ст. адъютанта отдельного саперного батальона, помощника начальника, а затем начальника оперативного отделения штаба стрелковой дивизии. Награжден орденами — Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды и пятью медалями.Член КПСС с 1940 г.Газетные очерки, статьи, рецензии начал печатать в периодической печати с 1946 г.
Нет ничего страшнее на свете, чем братоубийственная война. Россия пережила этот ужас в начале ХХ века. В советское время эта война романтизировалась и героизировалась. Страшное лицо этой войны прикрывалось поэтической пудрой о «комиссарах в пыльных шлемах». Две повести, написанные совершенно разными людьми: классиком русской литературы Александром Куприным и командиром Дроздовской дивизии Белой армии Антоном Туркулом показывают Гражданскую войну без прикрас, какой вы еще ее не видели. Бои, слезы горя и слезы радости, подвиги русских офицеров и предательство союзников.Повести «Купол Святого Исаакия Далматского» и «Дроздовцы в огне» — вероятно, лучшие произведения о Гражданской войне.
Кто бы мог подумать, что любовь сестры фараона прекрасной Термутис и еврейского юноши Итамара будет иметь трагические последствия и для влюбленных, и для всего египетского народа? Чтобы скрыть преступную связь, царевну насильно выдали замуж, а юношу убили.Моисей, сын Термутис и Итамара, воспитывался в царском дворце, получил блестящее образование и со временем занял высокую должность при дворе. Узнав от матери тайну своего рождения, юноша поклялся отомстить за смерть отца и вступил в жестокую схватку с фараоном за освобождение еврейского парода из рабства.Библейская история пророка Моисея и исхода евреев из Египта, рассказанная непосредственными участниками событий — матерью Моисея, его другом Пинехасом и телохранителем фараона Мернефты, — предстает перед читателем в новом свете, дополненная животрепещущими подробностями и яркими деталями из жизни Древнего Египта.Вера Ивановна Крыжановская — популярная русская писательница начала XX века.
Исторический роман классика чешской литературы Алоиса Ирасека (1851–1930) «Скалаки» рассказывает о крупнейших крестьянских восстаниях в Чехии конца XVII и конца XVIII веков.
В течение трехсот лет идет бесконечный спор… Вольтер, который, казалось бы, разгадал тайну Железной Маски, Александр Дюма, который ему следовал.Кто же был скрыт за Железной Маской? Герцог де Бофор, знаменитый донжуан и воин? Или олигарх-финансист Фуке? Или обманом захваченный по приказу Людовика XV премьер-министр Мантуи? Или…Эдвард Радзинский разбирает все эти версии, все эти фантастические жизни, но…Исторические знания, интуиция — и вот уже рождается, на грани озарения, догадка, блестяще доказанная в романе.
В очередной том данной серии включены два произведения французского романиста Мориса Монтегю, рассказывающие о временах военных походов императора Наполеона I.Роман «Король без трона» повествует о судьбе дофина Франции Луи-Шарля — сына казненного французского короля Людовика XVI и Марии-Антуанетты, известного под именем Людовика XVII.Захватывающее переплетение подлинных исторических событий и подробное, живое описание известных исторических личностей, а также дворцового быта и обычаев того времени делают этот роман привлекательным и сегодня.
Книга рассказывает о выдающемся советском полководце, активном участнике гражданской и Великой Отечественной войн Маршале Советского Союза Иване Степановиче Коневе.