Полосатый Боб - [3]

– С какого возраста вы пьете виски? – спросила Чикони.

– С восемнадцати. Это к делу не относится.

– Ясно. Вы хронический алкоголик.

– Не хуже других. Вы знаете, как пил один наш ответственный генерал? Возле него нужно было держать дюжину ребят, чтобы предохранять нас от термоядерной войны. Такое могло случиться всегда, когда он напивался или когда его любовница отказывалась ложиться с ним спать.

– Нам ли думать об ответственных генералах… – неопределенно сказала Маргарэт.

– Значит, вам все равно, нажмет он кнопку ядерной войны или нет?

В бар вошел Боб.

– Здорово, старина! – воскликнул я – Завтра воскресенье, и я тебя приглашаю проехаться в Санта-Крус. Деревня, конечно, дрянь, но девчонки что надо!

Боб растерянно посмотрел на Маргарэт.

– Я только что получил вычислительную машинку фирмы «Феано». Замечательная вещь! Объем памяти – полтора миллиона двоичных единиц.

– Что твоя машина по сравнению с танцплощадкой в Санта-Крус! – воскликнул я, допивая третью порцию виски.

– Это несравнимые вещи. «Феано» равноценна самой современной вычислительной машине. В нее можно запустить любой алгоритм.

Боб нравился мне именно потому, что он был не такой, как все. Философ, смотрел на вещи с какой-то очень замысловатой точки зрения.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Чикони.

– Спасибо, хорошо, – ответил Боб, застенчиво улыбаясь.

Меня эта комедия начинала злить. К счастью, вошел Самуил Финн.

– Здорово. Где ты был? – спросил я.

– Под шатром. Туда меня отправил Джейкс. Ну и штука, я вам скажу!

– Что?

– Новая эйч-бомба. Тупорылое чудовище цвета хаки. Во-о!

Он широко развел руками.

– Сколько? – спросил Боб.

– Что-то вроде семидесяти мегатонн.

Я потянул виски.

В конечном счете всем нам крышка. Я уверен, что и у других есть такие же тупорылые чудовища или, может быть, еще похлестче.

Чикони слезла с высокого стула и сказала:

– Боб, пойдемте. Пусть эти дегенераты напиваются.

Боб пошел за ней как собачонка. Ну и парень!

На меня наползла серая злоба. Когда они были у самой двери, я крикнул:

– Эй, Боб! Неужели эта крашеная стерва для тебя значит больше, чем твои друзья?

Они остановились как вкопанные. Затем Маргарэт твердым шагом вернулась к стойке. Налила себе джина с лимонным соком. Перед тем как выпить, повернулась ко мне и изо всех сил ударила меня по щеке. После этого выпила свой джин.

Я не заметил, как они с Бобом вышли из бара. Я совершенно ошалел, а Самуил Финн хохотал во всю глотку.

– Ну и баба!.. С этой и атомная война не страшна!

Пошатываясь, я плелся к себе домой. Навстречу мне выбежал Боб.

– Ты знаешь, эта машинка фирмы «Феано» просто чудо! – воскликнул он, хватая меня за руку.

– Убирайся ко всем чертям!

– Да ты только послушай Она нисколько не хуже «Эвенка».

– Боб! – грозно прорычал я. – Иди к своей накрашенной стерве!

Боб отшатнулся и как-то странно прижался к стене. Его губы задрожали, затем сомкнулись, и на пятнистом лице появилась глубокая складка, которую я раньше никогда не видел.

Он повернулся ко мне спиной и вбежал в свою комнату. Ну и пусть! Я поднялся на второй этаж, думая, что напрасно Боб обиделся. В голове гудели десять самолетных моторов, и я достал из шкафа виски и выпил еще. Потом заметил на столе конверт. Это оказалось письмо от моей матери. Она писала, что самое главное в жизни – это дружба. Если бы все люди на земле, независимо от того, где они живут и чем занимаются, дружили, то никаких войн никогда бы не было. Наверное, в этом была доля правды. Плохо, что я обидел Боба. Ну, ничего, это пройдет. Он так доволен, что ему дали для его математических вычислений портативную электронную машинку «Феано». Мне тоже кое-что дали – четыре конца проволоки, два красных и два синих, которые я должен был присоединить к импульсным счетчикам «Ракета» и «Пакет». Когда под скалой подорвут водородную бомбу, я буду сидеть в своей комнате и смотреть на счетчики, что они накрутят. Нужно знать уровень радиоактивности на поверхности земли после взрыва бомбы под скалой.

3

Джордж Крамм заведовал лабораторией фотоэлектроники. Это фотоэлементы, термисторы, сцинтилляторы и прочее. Измерение интенсивности вспышки, спектра излучения, интенсивности потока радиоактивных частиц – это все по его части. Он молча делал свое дело и не хвастал. А мы все хвастали. Все, кроме Боба. Он тоже работал молча.

Как-то в коридоре я встретил Крамма.

– Скоро скале конец.

– Жалко, – сказал он.

– Жалко, когда убивают человека. А тут, подумаешь, скала!

– Это единственная скала на сто миль вокруг.

– В мире сколько угодно других скал.

– Все равно. Наша скала делает ландшафт неповторимым.

С ума они все сошли, что ли? Перед испытанием бомбы вдруг всем стало жаль скалу!

Выйдя из дома, я направился к часовому у колючей изгороди. Он смотрел на небо и, не глядя на меня, сказал:

– Только что пролетел самолет. После него осталась дымная дорожка. И вот она уже исчезла. Чудно, правда?

Я ничего не увидел в голубом небе и стал смотреть на оранжевую скалу.

– Говорят, в понедельник это тоже исчезнет, – сказал часовой, кивая на скалу.

– Ну и что же?

– Все же мы порядочная дрянь. Портим природу.

Это был простой парень с карабином в руках. Пилотку он засунул за широкий брючный пояс. Из-под густых черных волос по загорелому лицу стекали капельки пота.