Полоса неба - [2]

Он был закрыт уже два месяца, когда Брант Каллахан предложил всем план на ночь. Мы расположились впятером позадиоложились впятеромшло наверху мастерской отца Джона Уилкинсона, в одиночной пятиместной платке «Спортсмен», освещая четырьмя зажженными электрофонарями старый номер знаменитых рассказов о сыщиках, когда он поднялся (или привстал на коленях, из-за высоты палатки) и предложил нам всем сделать то, что отличает сопляков от мужчин.

Я откинул в сторону «Тайну Охотничьей Упряжки», которую изучал в луче света фонаря Дью Ховардсона, и ,зажмурившись от бликов фонаря, распахнул двойную застежку-молнию на двери. Но как показалось, все внимание по прежнему было обращено к нему.

- Шевелитесь, жирные задницы! – закричал он. Вы чё, собираетесь рассиживаться здесь, строя из себя Дика-трахнутого-Трейси всю ночь?

Кирби, упал на четвереньки, сбитый с ног рукояткой зажженного фонаря, и посмотрел на Бранта, на меня, на остальных ребят, все еще взирающих со слабым интересом на рассказы ужасов Альфреда Хичкока, не зная, как другие отнесутся к данному предложению. Наступало время моей вахты. Это было около 11:30.

«Черт возьми, ты наверно бредишь, Брант?»

Его лицо вернулось к жизни, что было заметно, и он посмотрел на меня с большим ободрением, словно тупой маленький малыш, который должен был рассказать какой-то ужасный секрет и изложил детали свого сформированого сверх-конфиденциального плана.

««Небесные американские горки».»

Дью рассматривал обложку своего журнала и взглянул на Бранта со слабым интересом.

««Небесные американские горки» - «Полосы неба»?»

«Конечно, чертов идиот. Какие другие американской горки можно найти в Старфорде? Отправившись в дорогу сейчас, мы можем легко перелезть через превязанную проволоку и проникнуть к «Небесным американским горкам» »

Я спросил - «На хера?»

Бранту всегда нравились эффектные выступления, и сволочью он был приличной.

Я вспомнил, как в прошлом году мы расплющивали монетки на рельсах железной дороги около Харлоу, и Брант до измождения наблюдал, как проходящие поезда давили его одно – и десятицентовики.

Когда Брант начинал действовать, ты всегда мог рассчитывать на вызов: Ты Спрашиваешь Что Это или Поверь Мне Что или Не Гони в ближайшее время. А если была возможность погеройствовать подобно мужику из Бразилии, который глотал шпаги или тучной женщине из Огайо, которая балансировала над огнем на своем лбу - Брант подходил к действию с еще более сумасшедшим рвением, чем они. И, словно юные солдаты из его невольничей армии, мы были обязаны принять участие в проделке или поцеловать свою репутацию в жопу.

Закончивши с монетами, Брант полез в задний карман и достал небольшую картонную коробку, плотно затянутую красной круглой резинкой. Открыв ее, он показал четыре или пять глянцевых медных патрона, подобные которым я видел по телику во время погони в Мэнниксе, когда Майк Коннер, совершив ряд преступлений, перезаряжал свой револьвер. Однако они отличались от показанных по ТВ. На экране они смотрелись как малюсенькие куски тускловатой пластмассы, посаженные в пистолет Вамко Кэпа. Перед мной же, в руке Бранта, они предстали мистическими ракушками, которые, впитав яркие лучи света послеполуденного солнца, оставались серыми, отказываясь отражать любой другой свет.

Брант сжал все пули всместе в кулаке и отправился по направлению к железной дороге. Я последовал за ним, ожидая, что он в любую минуту выхватит пушку, надеясь остановить его, пока он не начал пальбу во что - либо, или не попытался выкинуть какой – нибудь другой опасный выкрутас. Это могло обернуться неприятностями, но я ничего не мог с собой поделать. Я как раз остановился перед рельсами, когда принятая щепотка принесенного заранее Дью жевательного табака, отправила мой разум со стороны наблюдать за тем, как Брант установил патроны пулями вверх по очереди на левом рельсе.

«Колеса поезда должны взовать их за секунду после наезда» он зловеще усмехнулся, полный страстного желания исполнить свой план. «Все мы должны стоять здесь перед рельсами до тех пор пока они не взорвутся. Как Вам предложение, а? Да, и первый, кто отпрыгнет, станет сопляком года.»

Я не сказал ничего, но я немного поразмыслил. О, как глупо и как опасно это было, и как извращенный мозг человека должен был дойти до этого. Разум подсказывал мне ответить - «Ты ебанулся, Брант!» и отправиться домой. Но сделать это мне было западло. И еще было одно, почему мы не могли сдать назад, - никто не желал быть трусом.

Мы остались там, Брант, Джон, Дью, я, и Кирби, при этом Kирби поставил ноги на ширину плеч до прихода поезда (он начал получать приход от табака и мог упасть). Мы выстроились рядом с рельсами, в наших глазах отражался блеск патронов, расставленных перед нами. Джон был первым, кто услышал поезд, и по мере того, как мы приближались к исполнению идеи Бранта, я смог услышать, как он тихо пробормотал молитву. Дью стоял правее меня, последним в ряду нашего Бесстрашного Клуба Болельщиков Фредди.

По мере того, как на нас надвигался тяжелый громыхающий состав, и его гул наростал, Джон нервничал все больше и больше, и я был уверен, что он слиняет, но он этого не сделал, и мы все вместе стояли по мере того, как поезд приближался. Мерзкий стук колес ударил в наши уши, и я тупо вытаращился на патроны перед нами, думая какими маленькими они кажутся под колесами поезда. Но чем больше я смотрел, тем ближе они приближались, до тех пор, пока не показались размером с пушечные ядра. Я закрыл глаза и помолился с Джоном.