Полонез - [7]

В четвертой, последней на сегодня, песне Штирлиц и Шелленберг посетили футбольный матч между мюнхенской «Баварией» и московским «Спартаком». Матч складывался для гостей крайне неудачно, вследствие чего расстроенный Штирлиц принялся палить из пистолета в болельщиков «Баварии». Это едва не привело к провалу, потому что Шелленберг заподозрил в нем советского разведчика, однако Штирлиц, как всегда, вывернулся, сказав, что пытается таким образом сбить с толку агентов Мюллера.

Какая боль, какая боль —

«Бавария» — «Спартак» 5:0!

— хором пел зал, сочувствуя огорченному Штирлицу.

Публика неистовствовала. Музыканты «Профессора Плейшнера» покидали сцену так, словно это они заколотили во вражеские ворота пять безответных мячей.

Выступавшая после них группа «Кровавое воскресенье» не собрала и половины приветственных воплей, доставшихся Майклу и его друзьям. Тем не менее, группа неплохо пошумела и даже исполнила под занавес заунывнейшую хард-балладу с непонятным текстом и, видимо, очень глубоким смыслом.

После окончания концерта пронесся слух, что у ворот лицея собралась толпа гопников и ожидается массовое избиение панков. На удивленный вопрос Эдика — где здесь они возьмут хоть одного панка, некий знающий человек ответил, что спрашивать, панк ты или нет, никого не станут.

Недавние зрители начали собираться в кучки, чтобы успешнее противостоять гопникам. Эдик и Денис, руководимые Машей, пробились в комнату, где музыканты чехлили инструменты. Всем им было не особенно до гостей. Поприветствовав Машу и познакомившись с ее друзьями, Майкл пригласил их на следующий день на «флэт» к некоему Хмурому, где в последнее время зависает тусовка. Тем не менее, Дэн и Эдик помогли музыкантам выйти из лицея и пронести инструменты сквозь кордон воинствующей молодежи.

— До встречи, — сказал Майкл, на прощание пожимая руки Эдику и Денису.

Вслед за Майклом ушел и Эдик. Внезапно вспомнив о неотложном деле, он тактично исчез за углом, оставив Дениса и Машу вдвоем.

— Продолжим ссору? — спросил Денис.

— Не стоит, — ответила Маша. — Я погорячилась, извини. Только больше не выдавай свой бред за истину. Я не верю тебе. Просто у тебя больное воображение.

— У меня оно есть, — мягко возразил Денис. — Большинство людей не понимает собственных ощущений. Повторяю: любой мужчина, чем сильнее женщину любит, тем сильнее в душе хочет ее измены.

— Ну да! Никто себя не понимает! Один только ты, писатель Денис Громов, всё про всех знаешь! А вот другие мужчины ничего не знают и живут как-то. Создают семьи, добиваются успеха, зарабатывают деньги. Один ты сидишь со своим знанием человеческой натуры и не можешь пальцем пошевелить. Твоя женщина тебе изменила, а ты поёшь гимны разврату! Тоже мне, мужчина!

Денис опешил:

— Что же, я должен морду тебе набить? — спросил он.

— Прям сразу мне! Больше некому!

Маша почувствовала, что ее распирает изнутри. «Какую глупость я несу, — подумала она. — Это Дэн меня раздражает». Денис недоуменно смотрел на нее.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Завтра пойдем на тусовку, встречусь с Майклом и поговорю с ним. Там видно будет…

* * *

На флэту у Хмурого собирался народ. Как заметил Денис, в основном это были ребята и девушки от семнадцати до дадцати лет. Лишь немногие были старше лет на пять. Именно они облюбовали сейчас кухню и пили там водку. Молодежь рассеялась по комнатам и явно предпочитала пиво.

Хозяин квартиры — Толик по кличке Хмурый — был тщедушным подростком, едва ли не самым молодым и крайне жизнерадостным. Видимо, клички здесь было принято давать по принципу, понять который новому человеку было невозможно. Родители Толика уехали куда-то и оставили сыну квартиру на пару месяцев, благодаря чему тусовка и обрела на это время крышу над головой.

Всего в квартире собралось больше двадцати человек, благо, что три комнаты позволяли разместиться весьма комфортно. В зале несколько парней и девушек, рассредоточившись в районе компьютера, смотрели на мониторе видеоклипы. Из спальни доносился рёв металла: там оттягивались под музыку «Арии» человек восемь (среди которых тон задавали опять же юные леди). А в комнате родителей на сдвинутых кроватях сидели те, кто предпочитал живой звук. Именно здесь Денис, Маша и Эдик обнаружили Майкла. Тот учил ставить аккорды какого-то паренька. Паренек старательно раздвигал и сдвигал пальцы, пыхтел и то и дело сбивался. Три-четыре пары глаз равнодушно взирали на его муки.

— …А вообще Кингдом Кам — лажа, — сказал кто-то. — Дешевая подделка под Цеппелинов.

Фраза вызвала шквал эмоций… Паренек оставил гитару и бросился защищать Ленни Вольфа и его товарищей. Майкл подобрал инструмент и нехотя взял несколько нот.

— Stairway To Heaven. Лестница на небеса1, — радостно сообщил Эдик. — Это уж точно не Кингдом Кам!

Майкл поднял на него глаза и приветливо кивнул. Затем представил новых гостей словно своих лучших друзей. Со всех сторон потянулись руки и посыпались клички, одна другой чуднее. Денису показалось, что он попал на маскарад имен. Маша чувствовала себя относительно уверенно — атмосфера тусовки была ей знакома. Зато Эдик вписался в компанию просто и легко. Через несколько минут он уже рассказывал байки из жизни музыкантов, сыпал терминами и жонглировал названиями групп, которые прежде никто не знал. Не прошло и получаса, как он был здесь уже авторитетнейшим чуваком, и к нему обращались со спорными вопросами.