«Полоцкий» цикл - [5]
Рано или поздно, но эта «ползучая» «инкорпорация» должна была привести к столкновениям с русскими войсками. Это случилось в августе 1560 года. Пока главные силы русского войска осаждали Феллин, под Венденом (или Мариенбургом?) ротмистр князь А. Полубенский неожиданно, «изгоном», атаковал со своими людьми русский отряд и разбил его, взяв в плен командира отряда князя Ивана Мещерского. Ответный удар не замедлил себя ждать. Полубенский потерял в схватке с русской «лехкой» ратью под предводительством воеводы князя А. Курбского нескольких человек убитыми, ранеными и пленными, которых доставили в Москву. После этого ротмистр поспешил откатиться за Двину. Первые выстрелы будущей войны прозвучали. Пролилась первая кровь. Впрочем, первая ли? На русско-литовском «фронтире», как уже было отмечено выше, «малая» война не прекращалась ни на день. Было бы желание начать большую войну, а повод для нее найти можно было всегда.
В 1561 году эскалация конфликта продолжилась. В начале года в Москву прибыло очередное литовское посольство, доставившее Ивану послание от его литовского «брата». В том послании Сигизмунд выговаривал своему московскому «брату», что несмотря на неоднократные предупреждения, «в Ифлянтской земле казнити и пустошити войска твои (то есть Ивана) не престали». Между тем, напоминал Сигизмунд московскому государю, эта «Ифлянтская земля» «панованью и обороне» «нашим поддана» и, воюя ее, Иван тем самым учиняет «морд и кровопролитье над подданными нашими», что неправильно и вообще недостойно христианского государя. Одним словом, если Иван действительно желает мира и прекращения пролития христианской крови, то устроил бы он съезд комиссаров на границе с тем, чтобы разрешить пограничные споры и кривды и, само собой, оставил бы в покое «землю Ифлянтскую».
Ответ Москвы был вполне предсказуем. Бояре заявили послам: «О Вифлянской земле что записывати?» Ведь наш «государь наш взял свое, а не чужое; от начала та земля данная государей наших (кстати говоря, Юрьев-Дерпт и в самом деле был заложен в далеком 1024 году князем Ярославом Мудрым, пращуром Ивана Грозного. В то время ни о каких Ягеллонах или Гедиминовичах никто и слыхом не слыхивал, паче того не видел)». А раз так, то о чем вообще можно вести разговор? «Нечто похотят перемирья прибавити без Ливонские земли, — продолжали бояре, — ино с ним (с Сигизмундом) о перемирье делати; а учнут в перемирье делати и о Ливонской земле, ино с ним перемирья не делати, а отпустити их (литовских послов) без перемирья» по той причине, что если «Ливонская земля ныне написати в перемирье, ино и вперед Ливонская земля с королем будет в споре». А раз король и его посланцы стояли на своем, то и московская сторона прямо и откровенно заявила: наш государь готов «промышляти бы ныне безпрестанно над теми ливонскими городы, в которых городах литовские люди…». Одним словом, если Сигизмунд «похочет за Ливонскую землю стояти», тогда и Иван, в свою очередь, «за нее стоит, как хочет».
Так ливонский вопрос стал той последней соломинкой, переломившей хребет верблюду и сделавшей новую войну между Москвой и Вильно неизбежной. По мнению белорусского исследователя А.Н. Янушкевича, небольшой шанс избежать полномасштабного конфликта был, если бы русской и литовской стороне удалось договориться о разделе Ливонии на сферы влияния. Весьма вероятно, что так бы и случилось: ведь Иван долгое время не претендовал в Ливонии на большее, чем Дерпт с округой да Нарва. Но, похоже, здесь свою негативную роль сыграла позиция польской магнатерии, не желавшей и слышать о какой-либо мирной развязке конфликта. Литовский посол Остафий Волович так прямо и заявил на переговорах с глазу на глаз с Алексеем Адашевым и Иваном Висковатым: «ляхи всею землею хотя войны з государем (Иваном Грозным) за Ливонскую землю». Ежели король этого не сделает, то «ему у них (поляков) за государя не быть…». Позиции же «русской партии» при литовском дворе оказались слишком слабы, чтобы переломить личную неприязнь Сигизмунда к Ивану.
Дальнейший ход событий предугадать было несложно. Слово и дело у Ивана не расходились. Заявив, что он намерен «постоять» за «Ифлянтскую землю» «как хочет», в апреле 1561 года царь распорядился отправить в Псков своих воевод и снарядить рать под началом князя П.А. Булгакова. Перед ним и его товарищами была поставлена задача «воевати ливонские земли для того, что король вступаетца за ливонские земли и людей своих в ыные городки ливонские прислал
