«Полоцкий» цикл - [14]
«Его Императорское Величество (Иван IV) и его двор на резвых малорослых испанских (надо понимать, ногайских или татарских бахматах) и турецких (аргамаках) лошадях, убранство которых было богато изукрашено золотом и серебром, прибыли на поле в добром порядке. На Его Императорском Величестве было богатое платье и алая шапка, унизанная не только жемчугом, но и большим количеством больших и дорогих драгоценных камней. Его дворяне, ехавшие перед ним по трое в ряд в добром порядке, были все в парчовом платье…».
17 декабря 1562 года Иван покинул Можайск и двинулся оттуда в Торопец, а из Торопца — в Великие Луки, куда и прибыл 5 января 1563 года. Сюда к этому времени явилась и бо́льшая часть назначенных в поход войск. По прибытии царя в Великие Луки был устроен смотр (вероятно, 8 января) собравшихся полков и составлена очередная роспись полков и людей — исходя из явившихся на государеву службу. Иван «запасы свои и конские повеле всему воиньству с собою имати доволно на всю зиму и до весны», поскольку «идти и до Полотцка месты пустыми, тесными и непроходными». Кстати, тогда же посохе было приказано привести в порядок дорогу перед марширующими войсками и мосты на реках исправить под наряд на всём пути от Лук до Невеля, а от Невеля до самого до Полоцка, «как ему государю мочно идти многими полки и за ним наряд провадити», «понеже та дорога лесна и тесна».
«Приговор» 8 января включал в себя и наказ воеводам и ратным людям готовиться к осаде Полоцка. Находившиеся при войске иностранные инженеры — в «Записной книге» упоминаются «фрязы», то есть итальянцы, а некий анонимный итальянец писал ещё и о том, что в царском войске были англичане — должны были изготовить «щиты, с корыми идти перед туры и туры за которыми ставити». Ратники должны были озаботиться заготовкой тур и кольев для тына, которым надлежало обнести Полоцк «по дорогам и по полым местам». Также в приговоре упоминались и штурмовые мостки, «с которыми мосты идти пешим людем к приступу». И, само собой, в приговоре была составлена предварительная диспозиция, где и какому полку встать, «как бы пушки до полков не долетали», а также предусматривалась высылка вперёд, за 10–15 вёрст (1 верста — примерно 1,067 км) от Полоцка, сторожевых застав «для береженья от полских людей».
Оставшись довольным и увиденным, и рапортами воевод о состоянии полков, 10 января, после торжественного молебна в соборной церкви Христова Воскресения в Великих Луках, Иван отправил на Невель ертаул: «понеже бо всему воиньству с Лук в одни день не собратися, и в том бы воиньским людем истомы и затору не было». На следующий день Луки покинул Передовой полк. 12 января, во вторник, Иван «отпустил» из Лук полк Правой руки, 13 января — Большой полк. 14 января, после торжественного богослужения, заручившись благословением епископа Коломенского Варлаама, который сопровождал Ивана в походе, со своим полком и свитой Луки покинул и сам государь.
На этом исход русского войска из Лук не закончился. 15 января Луки оставил наряд — не весь, а только «лехкой» и «середней», а «большой» наряд должен был выступить на Полоцк после того, как из Лук уйдут все полки. 16 января за ним последовал полк Левой руки. Наконец, 17 января из города выступил в поход Сторожевой полк.
Марш до Полоцка был долгим, тяжёлым и нервным. По подсчётам А.И. Филюшкина, в среднем в день русское войско проходило 7 км, то есть оно двигалось в два — три раза медленнее, чем обычно. «Путное же царево и великого князя к Полотцску шествие нужно и тихо, — записал в летописной повести о Полоцком походе летописец, — потому что царь и великий князь всеми полки шел к Полотцску одною дорогою». К тому же, стремясь сохранить как можно дольше эффект неожиданности, Иван «заповедь великую положил, перешед за рубеж, изо всех полков никакова человека по корм ни на иную ни на какую добычу отпущати не велел, чтоб теми малыми делы болшого дела не теряти».
Колоссальный санный обоз, насчитывавший тысячи и тысячи саней с амуницией (по обычаю, ратные люди на походе доспех везли в кошу и «клали» его на себя только перед боем), провиантом, фуражом и всем остальным, что потребно для войны, серьёзно тормозил продвижение войска. Заранее предполагая проблемы с «проталкиванием» обоза по одной единственной лесной дороге, Иван и его воеводы ещё 8 января предписали обоз выводить из Лук частями, «кошем (…) итти за полки, которые кошевники которого полку, и тем всякому идти за своим полком». Но это помогло не сильно. Утром 14 января, когда царь выступил из Лук со своим полком и кошем, оказалось, что из города всё ещё не выбрались до конца обозы передового, Правой руки и Большого полков. На выходе из городского острога в воротах образовался «затор велик», который потребовал немалых усилий «военной полиции» для его разбора — ещё и вечером того дня он не был разобран до конца.
Эта проблема преследовала войско на всём его пути от Лук до Невеля, так что Иван и воеводы решили даже в Невеле смотр войска не устраивать из-за постоянного и непрекращающегося, несмотря на все усилия, «затора» на дороге. Раз обозы застряли по дороге, то с чем ратным людям на смотр выходить?
На протяжении более чем полутора столетий, с середины XVI в. и вплоть до самого окончания правления Петра Великого, неотъемлемой частью русского войска были стрельцы. Они стали первой русской пехотой, полностью оснащенной огнестрельным оружием и которую можно назвать постоянной и в известном смысле регулярной (с поправкой на реалии эпохи). Созданное в 1550 г., во время т. н. «реформ Ивана Грозного», стрелецкое войско прошло боевое крещение в самой известной военной кампании первого русского царя — взятии Казани осенью 1552 г.
В русско-крымских отношениях, насчитывающих не одно столетие, XVI век занимает особенное место. Сложившийся в конце XV века русско-крымский союз, острием своим направленный против Большой Орды, оказался, увы, слишком недолговечным, ибо он основывался на принципе «против кого дружить будем». И когда в 1502 году государство Ахматовичеи окончательно рассыпалось, когда общего могущественного врага, против которого объединились молодая Московская Русь и Крым, не стало, переход от дружественных отношений к открытой враждебности был лишь вопросом времени.
Уникальное издание, не имеющее себе равных! Первое отечественное исследование Великой огнестрельной революции XV–XVII вв., перевернувшей не только военное дело, но и всю историю человечества. По мере распространения огнестрельного оружия на смену прежней ударной тактике (когда на поле боя преобладала пехотная пика, а главным родом войск были пикинеры) пришел «огневой бой», дистанционное поражение противника массированным огнем мушкетеров и артиллерии, – так, в крови и пороховом дыму, умирало Средневековье и рождалось Новое Время.Военная революция, чреватая радикальными социальными преобразованиями, с разной скоростью протекала в Западной Европе, на Руси, в Речи Посполитой и Оттоманской империи – именно этими различиями во многом объясняется возвышение Запада и упадок Восточной и Юго-Восточной Европы, а запоздалый отказ Руси от «османской» военной модели в пользу западноевропейской традиции во многом предопределил особый путь развития русской цивилизации.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В январе 1558 г. русские полки по повелению Ивана Грозного перешли русско-ливонскую границу. Четыре года, с 1558 по 1561 г., Прибалтика была объята пламенем войны, которая вскоре получила название Ливонской (в свою очередь, эта война стала частью более длительного конфликта, который можно назвать Войной за ливонское наследство, длившейся де-факто с 1555 по 1595 г.). В результате действий русских войск «больной человек» Северо-Восточной Европы, Ливонская «конфедерация», состоявшая из Ливонского ордена, Рижского архиепископства и ряда других, более мелких владений, была разгромлена, распалась и разделена между могущественными и алчными соседями.
В этой книге доктора исторических наук, профессора В.В. Пенского на основе скрупулезного анализа широкого круга источников и литературы проанализированы судьбы русских служилых людей XVI в., занимавших средние командные посты в военной иерархии Русского государства той эпохи. Их можно назвать «центурионами» московского войска.До последнего времени люди, подобные героям очерков этой книги, крайне редко становились объектом внимания историков. Однако такая невнимательность по отношению к «центурионам» явно несправедлива.
В новой книге писателя Андрея Чернова представлены литературные и краеведческие очерки, посвящённые культуре и истории Донбасса. Культурное пространство Донбасса автор рассматривает сквозь судьбы конкретных людей, живших и созидавших на донбасской земле, отстоявших её свободу в войнах, завещавших своим потомкам свободолюбие, творчество, честь, правдолюбие — сущность «донбасского кода». Книга рассчитана на широкий круг читателей.
«От Андалусии до Нью-Йорка» — вторая книга из серии «Сказки доктора Левита», рассказывает об удивительной исторической судьбе сефардских евреев — евреев Испании. Книга охватывает обширный исторический материал, написана живым «разговорным» языком и читается легко. Так как судьба евреев, как правило, странным образом переплеталась с самыми разными событиями средневековой истории — Реконкистой, инквизицией, великими географическими открытиями, разгромом «Великой Армады», освоением Нового Света и т. д. — книга несомненно увлечет всех, кому интересна история Средневековья.
Нет нужды говорить, что такое мафия, — ее знают все. Но в то же время никто не знает в точности, в чем именно дело. Этот парадокс увлекает и раздражает. По-видимому, невозможно определить, осознать и проанализировать ее вполне удовлетворительно и окончательно. Между тем еще ни одно тайное общество не вызывало такого любопытства к таких страстей и не заставляло столько говорить о себе.
Южный полюс, как и северный, также потребовал жертв, прежде чем сдаться человеку, победоносно ступившему на него ногой. В книге рассказывается об экспедициях лейтенанта Шекльтона и капитана Скотта. В изложении Э. К. Пименовой.
Монография представляет собой исследование доисламского исторического предания о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле, связанного с Южной Аравией. Использованная в исследовании методика позволяет оценить предание как ценный источник по истории доисламского Йемена, она важна и для реконструкции раннего этапа арабской историографии.
Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А.