Полоцкая земля (очерки истории Северной Белоруссии в IX–XIII вв.) - [7]
Для поселений этой культуры характерна особая гладкостепенная керамика, содержащая в тесте крупную дресву и имеющая бугристую поверхность. По форме преобладают баночные сосуды. Поверхность чаще не орнаментирована, но иногда встречается орнамент в виде наклонных линий, нанесенных вдавливанием неподвижной щепочки, либо в виде круглых отверстий по краю венчика сосуда[95]. Подобная посуда встречается и севернее, в ряде городищ б. Великолукской области[96]. В северо-восточной части Витебской области она найдена нами на городищах Жеребцы (рис. 3), Березно, Казиново[97]. Исследователями отмечалась близость этой культуры к культуре группы Смоленских городищ[98], а также к дьяковской, соседствующей с севера и принадлежавшей, как указано, древним финнам[99]. Последнее наблюдение прошло как-то мимо внимания археологов, однако этому есть топонимические подтверждения. Западногерманским лингвистом Кипарским установлено, что, кроме балтийской, в Белоруссии встречается и финнская топонимика, куда она заходит с севера вплоть до 55 параллели[100]. Параллель эта проходит южнее Постав, севернее Докшиц и Лепеля, т. е. почти полностью соответствует границе, разделяющей памятники западнодвинской культуры от памятников культуры штрихованной керамики. Следовательно, племена западнодвинской культуры находились под известным влиянием и, может быть, частично смешивались с их северными финноязычными соседями. К тому же, в Северо-Восточной Белоруссии обнаружено несколько городищ с дьяковской, так называемой текстильной, керамикой — Загорцы и Бураково, открытые А. Н. Лявданским и Мямли и обнаруженные мною (рис. 2)[101]. Сюда эти городища заходят, очевидно, из междуречья рек Великой и Ловати, Ловати и Западной Двины, где они известны по работам Л. Ю. Лазаревича-Шепелевича и Я. В. Станкевич[102].
В конце I тысячелетия до н. э. в пределы Северной Украины и Южной Белоруссии хлынула волна новых племен, оставивших зарубинецкую культуру[103]. Этническая принадлежность их еще не ясна, но относить их к славянам, как делают некоторые исследователи, усматривая черты сходства ее с пшеворской культурой междуречья Вислы и Одера[104], по-видимому, преждевременно, так как связующие звенья с достоверно славянскими племенами более позднего времени VIII–IX вв., как известно, отсутствуют[105]. Почти полностью обходя территорию городищ штрихованной керамики, племена эти в дальнейшем (I–V вв.) продвинулись на верхний и средний Днепр, Десну, нижний Сейм, Сож, подойдя, тем самым, вплотную к междуречью Днепра и Оки и ассимилировав аборигенов. Трудно еще сказать при современной изученности вопроса, как далеко проникли собственно зарубинецкие племена, а где лишь прощупывается их влияние. Северную же Белоруссию зарубинецкая колонизация почти не коснулась. Затронутой ею оказались лишь южная часть междуречья Днепра и Березины и правобережье Днепра, от Смоленска до Орши.
Вторая волна чужеземных племен вторглась в современную Белоруссию в IV–V вв. н. э. и коснулась лишь ее западных окраин, где на смену племенам — носителям культуры штрихованной керамики в IV–V вв. пришло население, погребавшее в курганах так называемого восточиолитовского типа. Кто были эти новые пришельцы и в каких отношениях они находились с аборигенами, еще не ясно. Древнейшие восточнолитовскио курганы содержат трупоположение, в более позднее время под влиянием соприкосновения со славянами, обряд меняется: переходят к трупосожжению, которое и продержалось до XIII в. Восточнолитовские курганы охватили территорию на севере и западе, ограниченную реками Швентойей и Неманом, на юге — р. Меркис, а на востоке доходили до оз. Свирь
