Polo или ЗЕЛЕНЫЕ ОКОВЫ - [30]

— Опять твои глупые розыгрыши? — Отец сел в кровати.

— Клянусь. На этот раз ты не пожалеешь. — Поклялся Басмач.

— Серьезно? — Переспросил Отец, не веря своему счастью.

— Обижаешь, — заверил его Басмач.

— Ладно, — Отец нехотя встал с кровати. — Приберись пока.

Кровать уже была заправлена, будто на ней никто и не спал. Отец прихватил с собой полотенце. Оно висело на ветке эвкалипта, росшего на берегу, и направился к водопаду. Его воды разбивались о бетонную площадку, к которой направил стопы свои страждущий. Теплые потоки охватили Отца, вымывая прилипший к коже уксусный альдегид. Крупные капли молотили по макушке, вбивая в темя полезные советы. Приняв естественный природный душ, Отец нырнул в заводь с приступка, испугав стайку робких пираний. Несколько летающих рыбок вспорхнули к берегу, чем несказанно удивили Пиначета. Отец проплыл под водой к сетке. Две Щуки, подумал Отец, вот скряга.

Выбравшись на берег, Отец почувствовал прилив сил. Он вытерся махровым полотенцем и оделся. Одежда претерпела те же изменения, что и интерьер. Теперь на нем были легкие пляжные сандалии, широкие шорты и свободная рубаха с коротким рукавом. Отец причесался.

— Готов. — Констатировал Отец, как если бы констатировал смерть мозга.

— Ну, добро пожаловать в кроличью нору, Алиса, сейчас пойдем в реальное пространство. — Запел Басмач откуда-то из ветвей.

Меж деревьев появилась арка с черным зеркалом. Отец скользнул внутрь. Запахло йодом. Отец осмотрел комнатку, в которой оказался. Она была такая же, как та, в которой он устроил себе общежитие: белые стены и потолок, только на ощупь она не казалась такой же эфемерной. Ее стены мягко пружинили, мягкий шепот эха отзывался в ответ на прикосновения Отца. Хоть какое-то разнообразие. Одет он был снова в тот же комбинезон, от которого в первый день своего появления избавился очень быстро. Он отметил, что от вчерашнего похмелья не осталось и следа, не было даже дрожи в конечностях. Непривычно молчала вегетативная нервная система, будто Отец над ней и не измывался столь долгое время. Рядом появился Басмач.

— Съешь чего-нибудь, а то ты уже месяц ничем не питался. — Сказал он.

Отец протянул к нему руку, тот оказался неосязаемым.

— Ты чего, боишься меня что ли? — Спросил Отец. — Чего испарился?

— Потом объясню, в реальном пространстве моя материализация очень энергоемка, так гораздо выгоднее. — Ответил Басмач, указывая на выросший из пола стол с двумя стульями. — Это всего лишь голография.

Отец почувствовал, что на самом деле очень голоден, сейчас он съел бы даже ежа, и жалобное повизгивание коего не родило бы чувство сострадания.

— Что за место? — Спросил Отец, присаживаясь за столик.

— Столовая. Можешь так ее величать. — Махнул рукой голографический Басмач.

На столе были горячие пельмени с майонезом, небольшой кусочек хлеба и огромная кружка крепкого чая, словом самая любимая еда Отца. Да, подумал Отец, они меня хорошо знают. Отец всегда ел пельмени с хлебом и майонезом, по ено утверждениям, он с майонезом ест даже яблочный пирог.

— Что за реальное пространство? — Спросил Отец, уплетая пельмени.

Басмач сел на стульчик напротив.

— Ну, слушай, лягушка путешественница. Правда тебе, быть может, это придется не по вкусу. Есть три типа пространства: первое— реальное, как сейчас, как у тебя в общаге, как дома. Второе-гиперпространство. Про него ты, наверное, читал…

— Угу. — Кивнул Отец.

— В гиперпространство мы пока проникнуть не можем, не те технологии. — Продолжал Басмач. — Мы о нем знаем только теоретически. Знаем и все тут. Его еще называют параллельным пространством.

Басмач развалился на стульчике.

— Понятно. Ничего не понятно. К чему эта демагогия? — Отец уменьшил темп пережевывания, поэтому у него появилась возможность вставлять словечко— другое.

— Уймись ты… Сейчас вообще ничего не буду рассказывать. — Обиделся Басмач.

— Продолжай. — Новый пельмень отправился в темную даль по пищеводу.

— Третье пространство-это конвертерное. Это что-то среднее между реальным и гиперпространством. Представь себе аквариум. Его содержимое— это гиперпространство. Конвертерное— это стенка аквариума, а все что снаружи— это реальное пространство. Понял? — спросил Басмач, не надеясь на понимание.

— Все это очень интересно. Я многое от тебя услышал, теперь послушай меня ты. У нас таких технологий нет. Это— раз. Пространство, о котором ты мне так красиво поешь, не описано ни Евклидом, ни Лобачевским. Это— два. Теория, не подкрепленная практикой, не стоит и выеденного яйца. Это— три. Из этого я делаю следующие выводы: первый— ты чего-то боишься, и стараешься за словоблудием спрятать свои страхи, второй— стараешься мне заговорить зубы, чтобы отвлечь меня от проблем насущных и моего похищения, и третий, самый наиболее вероятный вывод— ты просто лжешь. — Отец развалился на спинке стульчика.

— Какой ты, батенька, умный. Кто бы знал! Так вот, гений, слушай, я тебе не вру. Не веришь не надо. Сейчас поешь, я тебе покажу кое-чего. Смотри только язык не проглоти. Хотя я в душе буду очень надеяться, что это случится. — Басмач выдвинул средний палец из кулака, демонстрируя Отцу его тыльную сторону.