Полный круг - [54]

«Хантер Найэлль: Викканский Умник», — раздраженно сказала Морган несколько минут спустя. «Вот как будет называться твоя биография». Мы быстро вышли на улицу, усевшись на кресло-качалку для двоих, недавно появившуюся во дворе Роуландсев. Мы прихватили с собой холодный жасминовый чай, а Морган даже ухитрилась припасти кабачкового хлеба.

Я мило улыбнулся и положил свою руку на спинку кресла рядом с ее плечами. Мы еще обсудим все вчерашние события в подробностях, но не сегодня. «Кстати, здорово…», — я сделал паузу. «Когда я был в доме, то почувствовал Алису наверху».

Морган кивнула: «К девяти часам они собираются в кинотеатр в центре города. Папа отвезет их. Думаю, Алиса, похоже, приходит в себя».

«Отлично». Я колебался, прежде чем перейти к новой теме. Об идее, которая пришла мне в голову пару дней тому назад, но тогда она казалась невероятной. Возможно, это нереально и сейчас. «Насколько сильной ты себя чувствуешь?» — спросил я.

Морган взглянула на меня с любопытством и пожала плечами: «Ты имеешь в виду после вчерашнего?».

Я кивнул.

«На самом деле, хоть физически я чувствую себя отвратительно, но магически я ощущаю себя очень сильной. Словно каждый раз, когда я прохожу через что-то, что может убить меня, это лишь делает меня сильнее».

Я улыбнулся: «Есть кое-что, о чем я хочу попросить тебя», — сказал я. «Не сегодня. А завтра. Это касается твоей магии».

15. Морган

«Как мой маленький акробат?», — спросил Хантер, целуя меня и прижимая меня к нему, пока мы шли к его машине.

«Ауч. Не обнимай так сильно.»

Мы сели в машину, и он взглянул на меня, заводя двигатель: «Твои родители не думают подать в суд на мистера Уоренна?» — спросил он серьезно, и я ударила его по ноге, слишком поздно вспомнив о том, что фактически каждая клеточка моего тела болела.

«Ой!» — засмеялась я, прижимая руку к груди.

Мы не стали много говорить о том, что произошло между мной и Селеной во время моего перевоплощения. Словно оба мы были чересчур ошеломлены, и требовалось время, чтобы сначала пережить это лично прежде, чем погрузиться в подробности вместе. Прямо сейчас я хотела сделать вид, что этого никогда не случалось.

Мы выехали из города. Был прекрасный воскресный день. Мои родители, Мэри Кей и Алиса уехали в сад. Я тоже хотела поехать, но Хантер был намного важнее. Мы с Дагдой выспались, и, в действительности, я чувствовала себя немного лучше. «Итак, что мы собираемся делать?» — спросила я, наблюдая, как позднеапрельское солнце искрится на фоне новой зеленой листвы деревьев.

«Я хочу познакомить тебя с Патрицией — ведьмой, с которой я работал в Торнтоне», — ответил Хантер. «И ее сыном».

Я посмотрела на него вопросительно. Перед этим он лишь в общих чертах рассказал мне о случае, над которым работал с отцом. Он описал мне день, предшествующий принятию ими какого-то решения, по которому, как я догадалась, они посчитали возможным назвать мне имя Патриции и место ее жительства. Однако, не похоже, что Хантер был склонен рассказать больше, например, почему он хотел нас с ней познакомить и почему она хочет увидеть его снова. Я просто старалась расслабиться и насладиться поездкой. Я никогда не была в Торнтоне, но обратила внимание, что он милый и старомодный: в том же самом стиле, что и Рэд Килл. Хантер проехал по городу — в жилой район. Он остановился перед большим прекрасным домом в Викторианском стиле.

«Вау», — сказала я. «Я в восторге от этого дома».

Дверь открылась, как только мы зашли на крыльцо. На самом деле, я не очень представляла себе Патрицию Пирсон, однако она оказалась гораздо более нормальной, чем я думала. Она выглядела не совсем ведьмой и ни капли не производила впечатления злой. Она улыбнулась, немного робко или смущенно, поэтому я попыталась вести себя так, будто ничего не знаю о прошедших событиях. Тем не менее, я уловила некоторые странные вибрации, словно часть ее ауры была под колпаком.

«Привет, Морган», — пробормотала она, протягивая сильную, сухую руку. «Кажется, я слышала твое имя, упомянутое прежде.»

«Привет,» сказала я, пожимая ее руку и все еще задаваясь вопросом, что я делаю здесь.

«Хантер сказал, что ты хотела бы познакомиться с моим сыном», — произнесла Патриция, приумножая мое любопытство. «Он там», — она жестом указала на коридор, который вел в заднюю комнату. Я оглянулась и бросила быстрый спрашивающий-что-происходит взгляд на Хантера, однако он лишь приподнял брови в ответ.

Мы прошли через большую, уютную кухню, свежую и чистую, но выглядевшую так, будто ее не обновляли последние шестьдесят лет. Старомодная раковина, антикварная печь. Патриция открыла небольшую дверь в дальнем конце кухни, и я остановилась, как вкопанная.

Мои сенсоры ощутили болезнь и страдание, усталость и безнадежность. Хантер упоминал, что у Патриции есть сын, но не более того.

Я зашла в комнату следом за Патрицией, Хантер за мной. Она была маленькой и напоминала застекленную террасу один в один. Жизнерадостные плакаты висели на стенах, а на постельном белье изображались гоночные автомобили красного, желтого и синего цветов. Рядом располагались огромный телевизор, DVD-плэйэр и полка с видео. Но всё остальное в комнате кричало «Больница»: больничная кровать, капельница рядом со столом, застекленный шкафчик, на котором лежало больше лекарств, чем я могла сосчитать. И, конечно, маленький мальчик, худой и безразличный, с трубкой, выходящей из-под простыни. Он даже не взглянул, когда мы вошли в комнату. По телевизору шла какая-то программа о природе, демонстрирующая аллигаторов во всех подробностях. Его глаза смотрели на экран, однако они были тусклыми и безжизненными. На самом деле, он ничего не видел. Его тело было обмотано простыней, а лицо было круглым и отекшим.