Полное собрание стихотворений в одном томе - [21]

И край полуночи восторгом озарился!

Склони на свой народ смиренья полный взгляд —

Все лица радостью, любовию блестят.

Внемли – повсюду весть отрадная несется,

Повсюду гордый клик веселья раздается;

По стогнам шум, везде сияет торжество,

И ты среди толпы, России божество!

Встречать вождя побед летят твои дружины.

Старик, счастливый век забыв Екатерины,

Взирает на тебя с безмолвною слезой.

Ты наш, о русской царь! оставь же шлем стальной

И грозный меч войны, и щит – ограду нашу;

Излей пред Янусом священну мира чашу,

И, брани сокрушив могущею рукой,

Вселенну осени желанной тишиной!..

И придут времена спокойствия златые,

Покроет шлемы ржа, и стрелы каленые,

В колчанах скрытые, забудут свой полет;

Счастливый селянин, не зная бурных бед,

По нивам повлечет плуг, миром изощренный;

Суда летучие, торговлей окриленны,

Кормами рассекут свободный океан,

И юные сыны воинственных славян

Спокойной праздности с досадой предадутся,

И молча некогда вкруг старца соберутся,

Преклонят жадный слух, и ветхим костылем

И стан, и ратный строй, и дальний бор с холмом

На прахе начертит он медленно пред ними,

Словами истины, свободными, простыми,

Им славу прошлых лет в рассказах оживит

И доброго царя в слезах благословит.

* * *

Итак я счастлив был, итак я наслаждался,

Отрадой тихою, восторгом упивался…

И где веселья быстрый день?

Промчался лётом сновиденья,

Увяла прелесть наслажденья,

И снова вкруг меня угрюмой скуки тень!

Слеза

Вчера за чашей пуншевою

С гусаром я сидел,

И молча с мрачною душою

На дальний путь глядел.

"Скажи, что смотришь на дорогу? —

Мой храбрый вопросил. —

Еще по ней ты, слава богу,

Друзей не проводил".

К груди поникнув головою,

Я скоро прошептал:

"Гусар! уж нет еесо мною!.."

Вздохнул – и замолчал.

Слеза повисла на реснице

И канула в бокал. —

"Дитя! ты плачешь о девице.

Стыдись!" – он закричал.

"Оставь, гусар… ох! сердцу больно.

Ты, знать, не горевал.

Увы! одной слезы довольно,

Чтоб отравить бокал!.."

* * *

Угрюмых тройка есть певцов —

Шихматов, Шаховской, Шишков,

Уму есть тройка супостатов —

Шишков наш, Шаховской, Шихматов,

Но кто глупей из тройки злой?

Шишков, Шихматов, Шаховской!

К Бар. М. А. Дельвиг

Вам восемь лет, а мне семнадцать било.

И я считал когда-то восемь лет;

Они прошли. – В судьбе своей унылой,

Бог знает как, я ныне стал поэт.

Не возвратить уже того, что было,

Уже я стар, мне незнакома ложь:

Так верьте мне – мы спасены лишь верой.

Послушайте: Амур, как вы, хорош;

Амур дитя, Амур на вас похож —

В мои лета вы будете Венерой.

Но если только буду жив,

Всевышней благостью Зевеса,

И столько же красноречив —

Я напишу вам, баронесса,

В латинском вкусе мадригал,

Чудесный, вовсе без искусства —

Не много истинных похвал,

Но много истинного чувства.

Скажу я: "Ради ваших глаз,

О баронесса! ради балов,

Когда мы все глядим на вас,

Взгляните на меня хоть раз

В награду прежних мадригалов

Когда ж Амур и Гименей

В прелестной Марии моей

Поздравят молодую даму —

Удастся ль мне под старость дня,

Вам посвятить эпиталаму?

Моему Аристарху

Помилуй, трезвый Аристарх

Моих бахических посланий,

Не осуждай моих мечтаний

И чувства в ветренных стихах:

Плоды веселого досуга,

Не для бессмертья рождены,

Но разве так сбережены

Для самого себя, для друга,

Или для Хлои молодой.

Помилуй, сжалься надо мной —

Не нужны мне твои уроки.

Я знаю сам свои пороки.

Конечно беден гений мой:

За рифмой часто холостой,

На зло законам сочетанья,

Бегут трестопные толпой

На аю, аети на ой. —

Еще немногие признанья:

Я ставлю (кто же без греха?)

Пустые часто восклицанья,

И сряду лишних три стиха;

Нехорошо, но оправданья

Не льзя ли скромно принести?

Мои летучие посланья

В потомстве будут ли цвести?

Не думай, цензор мой угрюмый,

Что я, беснуясь по ночам,

Окован стихотворной думой,

Покоем жертвую стихам;

Что, бегая по всем углам,

Ерошу волосы клоками,

Подобно Фебовым жрецам

Сверкаю грозными очами,

Едва дыша, нахмуря взор,

И засветив свою лампаду,

За шаткой стол, кряхтя, засяду,

Сижу, сижу три ночи сряду

И высижу – трестопный вздор…

Так пишет (молвить не в укор)

Конюший дряхлого Пегаса

Свистов, Хлыстов или Графов,

Служитель отставной Парнасса,

Родитель стареньких стихов,

И од не слишком громозвучных,

И сказочек довольно скучных.

Люблю я праздность и покой,

И мне досуг совсем не бремя;

И есть и пить найду я время.

Когда ж нечаянной порой

Стихи кропать найдет охота,

На славу Дружбы иль Эрота, —

Тотчас я труд окончу свой.

Сижу ли с добрыми друзьями

Лежу ль в постеле пуховой,

Брожу ль над тихими водами

В дубраве темной и глухой,

Задумаюсь – взмахну руками

На рифмах вдруг заговорю —

И никого уж не морю

Моими резвыми стихами…

Но ежели когда-нибудь,

Желая в неге отдохнуть,

Расположась перед камином,

Один, свободным господином,

Поймаю прежню мысль мою, —

То не для имени поэта

Мараю два иль три куплета,

И их вполголоса пою.

Но знаешь ли, о мой гонитель,

Как я беседую с тобой?

Беспечный Пинда посетитель,

Я с Музой нежусь молодой…

Уж утра яркое светило

Поля и рощи озарило;

Давно пропели петухи;

В полглаза дремля – и зевая,

Шапеля в песнях призывая,

Пишу короткие стихи,

Среди приятного забвенья

Склонясь в подушку головой,

И в простоте, без украшенья,

Мои слагаю извиненья

Немного сонною рукой.

Под сенью лени неизвестной