Полное собрание стихотворений - [10]

Бумаг ли биржевых, монеты ли чеканной,

Земель, полей, лесов иль всяческих вещей —

Всего, что может быть оценено рублями,

Хотя досталося и темными путями.

22

Посмотришь ли вокруг на гордых богачей —

Богатство им далось постыдною ценою:

Иной обманывал доверчивых людей,

Другой умел вести хитро дела с казною,

Тот опекаемых обкрадывал детей,

Тот был ростовщиком, людей пускал с сумою,

Пускает и теперь, коль случай подойдет, —

Зато от всякого им ласка и почет.

23

Иной живет себе отцовским капиталом,

И горд он тем, что даст порой бедняге грош;

Отец иль дед его, конечно, начал малым,

На счастье, к плутовству отменно был пригож,

И вот разбогател, – бегут, как вал за валом,

К наследнику рубли, считай, так не сочтешь.

О том, кто в городе богаче всех, твердили,

Что двадцать лет назад с отцом они ходили

24

В леса разбойничать. Близ города стоит

«Поклонная» гора с крутым обрывом в реку;

Через ее хребет проезжий путь лежит,

Как будто проведен лихому человеку

Нарочно в помощь он. Суровый, дикий вид.

Сосновый лес кругом. Широкую просеку

Дорога заняла; свирепо ропщет бор,

Угрюмый великан, и гневно хмурит взор.

25

На темени горы – площадка над обрывом;

Там сосен вековых разорвана стена.

Глубокая река, в движении ленивом

Обрыв омывшая, внизу едва видна.

Немного впереди, на страх коням пугливым,

Глубокий спуск идет – такая крутизна,

Что надо тормозить проворные колеса,

Чтоб шею не сломать посереди откоса,

26

В былые времена случалось там не раз,

Что путешественник, полуночью глухою, —

А то средь бела дня в иной недобрый час, —

С обрыва вниз летел с разбитой головою;

Звенел, гремел за ним тяжелый тарантас, —

Все пожиралось вмиг безмолвною рекою.

Разбойники меж тем, добычу разделя,

Спокойно шли домой чрез бор и чрез поля.

27

Хор одиноких дум и толки городские,

Угла медвежьего постыдная мораль,

Кому ни доведись, советчики плохие.

Спокойно рассудя, конечно, очень жаль,

Что честной бедности мозоли трудовые

Не всякому милы. А иначе едва ль

Нашелся бы приют и в прозе и в поэме

О деньгах и нужде давно, постылой теме,

28

Мечты лазурные иному принесут

Утеху мирную; бедняк трудолюбивый,

С мечтой переплетя свой неприветный труд,

Идет своим путем, и грустный и счастливый.

Иные люди есть: в них грезы не умрут,

Но каждая из них попутчицей ревнивой

Идет, родит в душе желаний гордых зной

И, жизни требуя, не хочет быть мечтой.

29

И много-много дней, отдавшись тайным думам,

Глядит в окно свое Кремлев по вечерам,

Не развлекаемый ни тем нестройным шумом,

Когда ведут коров ребята по домам,

Ни дракой мужиков, ни спором их угрюмым,

Ни тихим веяньем, бегущим по кустам,

Что берега реки бульваром окаймили

И ветки гибкие над нею наклонили.

30

Улыбка горькая порою пробежит,

Как тонкая змея в траве скользнет проворно;

Порой невольный вздох тихонько прозвучит

Стыдливым отзвуком печали тайной, черной, —

И вновь на стиснутых губах его лежит

Печать угрюмых дум, печать тоски упорной.

Но резкий блеск очей всё чаще выдает,

Что на душе созрел решенья сочный плод...

31

Закат сиял пред ним прощальными лучами,

Края пурпурных туч зачем-то золотя;

Гляделся в реку он, как бойкими глазами

Глядится в зеркало веселое дитя;

Оттенки нежные владели небесами,

И тихо ветер полз, травою шелестя.

Кремлев закрыл окно, и, к Насте обратившись,

Он ей сказал, в лице слегка переменившись:

32

«Мне надо уезжать, и очень далеко...

Поеду в Петербург и с месяц там пробуду;

Есть дело важное: с ним сладить не легко,

Но если сладится, тогда тебе я груду

Обновок навезу; ей-ей, на молоко

Ребятам будущим деньжонок я добуду...

Ну, нечего краснеть и нечего ворчать, —

Изволь-ка в путь меня скорее собирать».

33

Уехал утром он... А через две недели

Глухою полночью ударили в набат.

В испуге жители покинули постели,

Оделись наскоро, на улицы спешат...

Недолог был пожар, а все-таки сгорели

Хоромы пышные да хижин бедных ряд.

Хозяин тех хором, купец весьма богатый,

Спознался в эту ночь с нежданною утратой.

34

Сгорели у него – вот горе, вот удар!

Судьба злодейская, разящая так тяжко!

Сгорели в эту ночь – о, гибельный пожар!

Рыдает наш купец, и стонет он, бедняжка!

Сгорели денежки, и вытерпела жap

Случайно лишь одна кредитная бумажка:

Каким-то волшебством во двор ее снесло

И ветром сунуло в углу под помело.

35

А были тысячи, десятки тысяч даже.

Недавно продал он хорошенький лесок

На сруб и нажился изрядно на продаже,

Но в дело денег тех пока пустить не мог, —

И вдруг добычею пожара или кражи

Исчез весь капитал. Твердили: здесь поджог,

Найти преступника полиция старалась,

Но и следов его нигде не отыскалось.

36

Еще недели две чредою протекли.

Я не могу сказать, чтоб Настенька скучала.

Пускай Кремлев блуждал бог весть в какой дали,

Она себя кой-чем порою развлекала, —

Кого-то в гости к ней глаза ее влекли,

И в чьем-то сердце к ней страстишка запылала.

То был телеграфист, – он мало получал

И тщетно пятый год все повышенья ждал.

37

Настасья стала звать его Володей скоро,

И быстро перешли потом они на ты;

Случалось иногда, в разгаре разговора,

Когда он поверял ей тайные мечты,

От страстного его и пламенного взора

На щечках Настиных бывали разлиты

Такие зореньки, что жарким поцелуем

Спешил он их венчать, восторгами волнуем.

38

Вернулся и Кремлев. Рассеян и угрюм,