Полное собрание стихотворений - [29]

Ходят здесь, травинок не помяв...

Всюду утки, дупеля, бекасы!

Бьешь по утке... взял... нельзя достать;

Мир лягушек громко точит лясы,

Словно дразнит: «Для чего ж стрелять?»

Вы, кликуши, вещие лягушки,

Подождите: вот придет пора, —

По болотам мы начнем осушки,

Проберем трясину до нутра.

И тогда... Ой, братцы, осторожней!

Не качайтесь... Лодку кувырнем!

И лягушки раньше нас потопят,

Чем мы их подсушивать начнем...

«Если б всё, что упадает...»

Если б всё, что упадает

Серебра с луны,

Всё, что золота роняет

Солнце с вышины —

Ей снести... Она б сказала:

«Милый мой пиит,

Ты того мне дай металла,

Что в земле лежит!»

«Из моих печалей скромных...»

Из моих печалей скромных,

Не пышны, не высоки,

Вы, непрошены, растете,

Песен пестрые цветки.

Ты в спокойную минуту

На любой взгляни цветок...

Посмотри – в нем много правды!

Он без слез взрасти не мог.

В этой песне – час страданий,

В этой – долгой ночи страх,

В этих – месяцы и годы...

Все откликнулось в стихах!

Горе сердца – дар небесный,

И цветы его пышней

И куда, куда душистей

Всех цветов оранжерей.

«Воды немного, несколько солей...»

Воды немного, несколько солей,

Снабженных слабою, животной теплотою,

Зовется издавна и попросту слезою...

Но разве в том определенье ей?

А тихий вздох людской? То – груди

содроганье,

Освобожденье углекислоты?!.

Определения, мутящие сознанье

И полные обидной пустоты!

«Я помню, помню прошлый год...»

Я помню, помню прошлый год!

Чуть вечер спустится, бывало,

Свирель чудесная звучала,

Закат пылавший провожала,

Встречала розовый восход.

Короткой ночи текст любовный

Ей вдохновением служил;

Он так ласкал, он так пленил,

Он так мне близок, близок был —

Совсем простой, немногословный.

Свирель замолкшая, где ты?

Где ты, певец мой безымянный,

Быть может, неба гость желанный,

Печальный здесь, а там избранный

Жилец небесной высоты?

Тебе не надобно свирели!

И что тебе, счастливец, в ней,

Когда, вне зорь и вне ночей,

Ты понял смысл иных речей

И мировые слышишь трели...

«Во сне мучительном я долго так бродил...»

Во сне мучительном я долго так бродил,

Кого-то я искал, чего-то добивался;

Я переплыл моря, пустыни посетил,

В скалах карабкался, на торжищах скитался...

И стал пред дверью я открытою... За ней

Какой-то мягкий свет струился издалека;

От створов падали столбы больших теней;

Ступени вверх вели, и, кажется, высоко!

Но что за дверью там, вперед как ни смотри —

Не видишь... А за мной – земного мира тени...

Мне голос слышался... Он говорил: «Умри!

И можешь ты тогда подняться на ступени!..»

И смело я пошел... И начал замирать...

Ослепли, чуть вошел я в полный свет, зеницы,

Я иначе прозрел... Как? Рад бы передать,

Но нет пригодных струн и нет такой цевницы!..

«Кому же хочется в потомство перейти...»

Кому же хочется в потомство перейти

В обличьи старика! Следами разрушений

Помечены в лице особые пути

Излишеств и нужды, довольства и лишений.

Я стар, я некрасив... Да, да! Но, боже мой,

Ведь это же не я!.. Нет, в облике особом,

Не сокрушаемом ни временем, ни гробом,

Который некогда я признавал за свой,

Хотелось бы мне жить на памяти людской!

И кто ж бы не хотел? Особыми чертами

Мы обрисуемся на множество ладов —

В рассказах тех детей, что будут стариками,

В записках, в очерках, за длинный ряд годов.

И ты, красавица, не названная мною, —

Я много, много раз писал твои черты, —

Когда последний час ударит над землею,

С умерших сдвинутся и плиты, и кресты, —

Ты, как и я, проявишься нежданно,

Но не старухою, а на заре годов...

Нелепым было бы и бесконечно странно —

Селить в загробный мир старух и стариков.

«Как в рубинах ярких – вкруг кусты малины...»

Как в рубинах ярких – вкруг кусты малины;

Лист смородин черных весь благоухает;

В теплом блеске солнца с бархатной низины

Молодежи говор звучно долетает.

Почему-то – право, я совсем не знаю —

Сцену вдруг из Гете вижу пред глазами!

Праздник, по веселью в людях, замечаю!

Молодежь гуляет... в парочках... толпами...

В юности счастливой смех причин не ищет...

Кончена обедня, церкви дверь закрыта, —

Вижу, ясного вижу: черный пудель рыщет...

Это – Мефистофель? Где же Маргарита?

Юность золотая, если бы ты знала,

Что невозвратимо волшебство минуты,

Что в твоем грядущем радостей так мало,

Что вконец осилят долгой жизни путы, —

Ты была б спокойней... Можно ль так смеяться,

Возбуждая зависть старших поколений!

Берегла б ты силы, – очень пригодятся,

Чуть настанут годы правды и сравнений...

«Ты любишь его всей душою...»

Ты любишь его всей душою,

И вам так легко, так светло...

Зачем же упрямством порою

Свое ты туманишь чело?

Зачем беспричинно, всечасно

Ты радости портишь сама

И доброе сердце напрасно

Смущаешь злорадством ума?

Довольствуйся тем, что возможно!

Поверь: вам довольно всего,

Чтоб, тихо живя, нетревожно,

Не ждать, не желать ничего...

«Нет, верба, ты опоздала...»

Нет, верба, ты опоздала,

Только к марту цвет дала, —

Знай, моя душа сызмала

Впечатлительней была!

Где же с ней идти в сравненье!

Не спросясь календаря,

Я весны возникновенье

Ясно слышу с января!

День подрос и стал длиннее...

Лед скололи в кабаны...

Снег глубок, но стал рыхлее...

Плачут крыши с вышины...

Пишут к праздникам награды...

Нет, верба, поверь мне, нет;

Вешним дням мы раньше рады,

Чем пускаешь ты свой цвет!

«Помню: как-то раз мне снился...»