Полное собрание стихотворений - [10]

Отцам нашим, нежно влюбленным!

Не смейся стихам мадригалов,

Топорщенью фижм и манжетов, —

Вихрам боевых генералов,

Качавшимся в лад менуэтов!

Над смыслом альбомов старинных,

С пучками волос неизвестных,

С собранием шалостей чинных,

Забавных, но, в сущности, честных.

Не смейся!– Те вещи служили,

Томили людей, подстрекали:

Отцы наши жили, любили,

И матери нас воспитали!

«Где нам взять веселых звуков...»

Где нам взять веселых звуков,

Как с веселой песней быть?

Грусти дедов с грустью внуков

Нам пока не разобщить...

Не буди ж в груди желанья

И о счастье не мечтай, —

В вечной повести страданья

Новой песни не рождай.

Тех спроси, а их немало,

Кто покончил сам с собой, —

В жизни места недостало,

Поискали под землей...

Будем верить: день тот глянет,

Ложи великая пройдет,

Горю в мире тесно станет,

И оно себя убьет!

«Ох! Ответил бы на мечту твою...»

Ох! Ответил бы на мечту твою, —

Да не срок теперь, не пора!

Загубила жизнь добрых сил семью,

И измает ночь до утра.

Дай мне ту мечту, жизнь счастливую,

Засветившую мне в пути,

В усыпальницу молчаливую

Сердца бедного отнести.

В нем под схимами, власяницами

Спят все лучшие прежних сил,

Те, что глянули в жизнь зарницами

И что мрак земли погасил...

Прежде и теперь

1

Спокоен ум... В груди волненье...

О, если б только не оно —

Нашла бы жизнь успокоенье,

Свершивши то, что быть должно...

Но нет! Строй духа безнадежный,

Еще храня остатки струн,

Дает на голос открик нежный,

И дико мечется бурун

Живых надежд и ожиданий

В ущелья темных берегов,

Несовершившихся желаний

И неисполнившихся снов...

И мнится: кто-то призывает

Вернуться вновь в число живых,

Тревожит, греет, обещает...

Но голос тот зовет других!

Обманет их... Обнимет степью

И ночью, так же как меня,

Назло, в упрек великолепью

Едва замеченного дня!

2

И вернулся я к ним после долгих годов,

И они все так рады мне были!

И о чем уж, о чем за вечерним столом

Мы не вспомнили? Как не шутили?

Наши шумные споры о том и другом,

Что лет двадцать назад оборвались,

Зазвучали опять на былые лады,

Точно будто совсем не кончались.

И преемственность юных, счастливейших дне

Та, что прежде влекла, вдохновляла,

Будто витязя труп под живою водой,

В той беседе для нас – оживала...

3

О, где то время, что, бывало,

В нас вдохновение играло

И воскурялся фимиам

Теперь поверженным богам?

Чертогов огненных палаты

Горели – ярки и богаты;

Был чист и светел кругозор!

Душа стремилась на простор,

Неслась могуществом порыва

Назло непрочному уму,

На звук какого-то призыва,

Бог весть зачем, бог весть к чему!

Теперь все мертвенно, все бледно...

То праздник жизни проходил,

Сиял торжественно, победно,

Сиял... и цвет свой обронил.

4

В глухом безвременье печали

И в одиночестве немом

Не мы одни свой век кончали,

Объяты странным полусном.

На сердце – желчь, в уме – забота,

Почти во всем вразумлены;

Холодной осени дремота

Сменила веянья весны.

Кто нас любил – ушли в забвенье,

А люди чуждые растут,

И два соседних поколенья

Одно другого не поймут.

Мы ждем, молчим, но не тоскуем,

Мы знаем: нет для нас мечты...

Мы у прошедшего воруем

Его завядшие цветы.

Сплетаем их в венцы, в короны,

Порой смеемся на пирах...

Совсем, совсем Анакреоны,

Но только не в живых цветах.

«Когда обширная семья...»

Когда обширная семья

Мужает и растет,

Как грустно мне, что знаю я

То, что их, бедных, ждет.

Соблазна много, путь далек!

И, если час придет,

Судьба их родственный кружок

Опять здесь соберет!

То будет ломаный народ

Борцов-полукалек,

Тех, что собой завалят вход

В двадцатый, в лучший век...

Сквозь гробы их из вечной тьмы

Потянутся на свет

Иные, лучшие, чем мы,

Борцы грядущих лет.

И первым добрым делом их,

Когда они придут,

То будет, что отцов своих

Они не проклянут.

«Нет, жалко бросить мне на сцену...»

Нет, жалко бросить мне на сцену

Творенья чувств и дум моих,

Чтобы заимствовать им цену

От сил случайных и чужих,

Чтобы умению актера

Их воплощенье поручать,

Чтоб в лжи кулис, в обмане взора

Им в маске правды проступать;

Чтоб, с завершеньем представленья,

Их трепет тайный, их стремленья —

Как только опустеет зал,

Мрак непроглядный обуял.

И не в столбцах повествованья

Больших романов, повестей

Желал бы я существованья

Птенцам фантазии моей;

Я не хочу, чтоб благосклонный

Читатель в длинном ряде строк

С трудом лишь насладиться мог,

И чтобы в веренице темной

Страниц бессчетных лишь порой

Ронял он с глаз слезу живую,

Нерукотворную, святую,

Над скрытой где-нибудь строкой,

И чтоб ему, при новом чтеньи,

Строки заветной не сыскать...

Нет обаянья в повтореньи,

И слез нельзя перечитать!

Но я желал бы всей душою

В стихе таинственно-живом

Жить заодно с моей страною

Сердечной песни бытием!

Песнь – ткань чудесная мгновенья —

Всегда ответит на призыв;

Она – сердечного движенья

Увековеченный порыв;

Она не лжет! Для милых песен

Великий божий мир не тесен;

Им книг не надо, чтобы жить;

Возникшей песни не убить;

Ей сроков нет, ей нет предела,

И если песнь прошла в народ

И песню молодость запела, —

Такая песня не умрет!

Старый божок

Освещаясь гаснущей зарей,

Проступая в пламени зарницы,

На холме темнеет под сосной

Остов каменный языческой божницы.

Сам божок валяется при ней;

Он без ног, а все ему живется!

Старый баловень неведомых людей

Лег в траву и из травы смеется.

И к нему, в забытый уголок,

Ходят женщины на нежные свиданья...