Полное собрание стихотворений - [21]

Голову клонит, — а жаль от окна оторваться!

1842

«Рад я дождю… От него тучнеет мягкое поле…»

Рад я дождю… От него тучнеет мягкое поле,

Лист зеленеет на ветке и воздух становится чище;

Зелени запах одну за одной из ульев многошумных

Пчел вызывает. Но что для меня еще лучше,

Это — когда он ее на дороге ко мне орошает!

Мокрые волосы, гладко к челу прилегая,

Так и сияют у ней, — а губки и бледные ручки

Так холодны, что нельзя не согреть их своими устами

Но нестерпим ты мне ночью бессонною, Плювий Юпитер!

Лучше согласен я крыс и мышей в моей комнате слушать,

Лучше колеса пускай гремят непрестанно у окон,

Чем этот шум и удары глупых, бессмысленных капель;

Точно как будто бы птиц проклятое стадо

Сотнями ног и носов терзают железную кровлю.

Юпитер Плювий, помилуй! Расти сколько хочешь цветов ты

Для прекрасной и лавров юных на кудри поэта,

Только помилуй — не бей по ночам мне в железную кровлю!

1842

«Слышишь ли ты, как шумит вверху угловатое стадо?…»

Слышишь ли ты, как шумит вверху угловатое стадо?

С криком летят через дом к теплым полям журавли,

Желтые листья шумят, в березнике свищет синица.

Ты говоришь, что опять теплой дождемся весны…

Друг мой! могу ль при тебе дожидаться блаженства в грядущем?

Разве зимой у тебя меньше ланиты цветут?..

В зеркале часто себя ты видишь, с детской улыбкой

Свой поправляя венок; так разреши мне сама,

Где у тебя на лице более жизни и страсти:

Вешним ли утром в саду, в полном сияньи зари,

Иль у огня моего, когда я боюсь, чтобы искра,

С треском прыгнув, не сожгла ножки-малютки твоей?

1842

«Каждое чувство бывает понятней мне ночью, и каждый…»

Каждое чувство бывает понятней мне ночью, и каждый

Образ пугливо-немой дольше трепещет во мгле;

Самые звуки доступней, даже когда, неподвижен,

Книгу держу я в руках, сам пробегая в уме

Всё невозможно-возможное, странно-бывалое… Лампа

Томно у ложа горит, месяц смеется в окно,

А в отдалении колокол вдруг запоет — и тихонько

В комнату звуки плывут; я предаюсь им вполне.

Сердце в них находило всегда какую-то влагу

Точно как будто росой ночи омыты они.

Звук всё тот же поет, но с каждым порывом иначе:

То в нем меди тугой более, то серебра.

Странно, что ухо в ту пору, как будто не слушая, слышит;

В мыслях иное совсем, думы — волна за волной…

А между тем еще глубже сокрытая сила объемлет

Лампу, и звуки, и ночь, их сочетавши в одно.

Так между влажно-махровых цветов снотворного маку

Полночь роняет порой тайные сны наяву.

1843

«Летний вечер тих и ясен…»

Летний вечер тих и ясен;

Посмотри, как дремлют ивы;

Запад неба бледно-красен,

И реки блестят извивы.

От вершин скользя к вершинам,

Ветр ползет лесною высью.

Слышишь ржанье по долинам?

То табун несется рысью.

1847

«Любо мне в комнате ночью стоять у окошка в потемках…»

Любо мне в комнате ночью стоять у окошка в потемках,

Если луна с высоты прямо глядит на меня

И, проникая стекло, нарисует квадраты лучами

По полу, комнату всю дымом прозрачным поя,

А за окошком в саду, между листьев сирени и липы,

Черные группы деля, зыбким проходит лучом

Между ветвями — и вниз ее золоченые стрелы

Ярким стремятся дождем, иль одинокий листок

Лунному свету мешает рассыпаться по земи, сам же,

Светом осыпанный весь, черен дрожит на тени.

Я восклицаю: блажен, трижды блажен, о Диана,

Кто всемогущей судьбой в тайны твои посвящен!

1847

«Шепот, робкое дыханье…»

Шепот, робкое дыханье,

Трели соловья,

Серебро и колыханье

Сонного ручья,

Свет ночной, ночные тени,

Тени без конца,

Ряд волшебных изменений

Милого лица,

В дымных тучках пурпур розы,

Отблеск янтаря,

И лобзания, и слезы,

И заря, заря!..

1850

«На стоге сена ночью южной…»

На стоге сена ночью южной

Лицом ко тверди я лежал,

И хор светил, живой и дружный,

Кругом раскинувшись, дрожал.

Земля, как смутный сон немая,

Безвестно уносилась прочь,

И я, как первый житель рая,

Один в лицо увидел ночь.

Я ль несся к бездне полуночной,

Иль сонмы звезд ко мне неслись?

Казалось, будто в длани мощной

Над этой бездной я повис.

И с замираньем и смятеньем

Я взором мерил глубину,

В которой с каждым я мгновеньем

Всё невозвратнее тону.

1857

«Заря прощается с землею…»

Заря прощается с землею,

Ложится пар на дне долин,

Смотрю на лес, покрытый мглою,

И на огни его вершин.

Как незаметно потухают

Лучи и гаснут под конец!

С какою негой в них купают

Деревья пышный свой венец!

И всё таинственней, безмерней

Их тень растет, растет, как сон;

Как тонко по заре вечерней

Их легкий очерк вознесен!

Как будто, чуя жизнь двойную

И ей овеяны вдвойне, —

И землю чувствуют родную

И в небо просятся оне.

1858

Колокольчик

Ночь нема, как дух бесплотный,

Теплый воздух онемел;

Но как будто мимолетный

Колокольчик прозвенел.

Тот ли это, что мешает

Вдалеке лесному сну

И, качаясь, набегает

На ночную тишину?

Или этот, чуть заметный

В цветнике моем и днем,

Узкодонный, разноцветный,

На тычинке под окном?

1859

«Молятся звезды, мерцают и рдеют…»

Молятся звезды, мерцают и рдеют,

Молится месяц, плывя по лазури,

Легкие тучки, свиваясь, не смеют

С темной земли к ним притягивать бури.

Видны им наши томленья и горе,

Видны страстей неподсильные битвы,

Слезы в алмазном трепещут их взоре —

Всё же безмолвно горят их молитвы.

1883

«Благовонная ночь, благодатная ночь…»

Благовонная ночь, благодатная ночь,

Раздраженье недужной души!