Полное собрание стихотворений - [24]

1824

19 ОКТЯБРЯ 1824 ГОДА

Семь лет пролетело, но, дружба,

Ты та же у старых друзей:

Все любишь лицейские песни,

Все сердцу твердишь про Лицей.

Останься ж век нашей хозяйкой

И долго в сей день собирай

Друзей, не стареющих сердцем,

И им старину вспоминай.

Наш милый начальник! ты с нами,

Ты любишь и нас, и Лицей,

Мы пьем за твое все здоровье,

А ты пей за нас, за друзей.

* Федорова Борьки *

Федорова Борьки

Мадригалы горьки,

Комедии тупы,

Трагедии глупы,

Эпиграммы сладки

И, как он, всем гадки.

1824

В АЛЬБОМ С. Г. К-ОЙ

Во имя Феба и харит

Я твой альбом благословляю

И, по внушенью аонид,

Его судьбу предвозвещаю:

В нем перескажет дружба вновь

Все уверенья, все мечтанья,

И без намеренья любовь

Свои откроет ожиданья.

1824 или 1825

ДВЕ ЗВЕЗДОЧКИ

Со мною мать прощалася

(С полком я шел в далекий край);

Весь день лила родимая

Потоки слез горючие,

А вечером свела меня

К сестре своей кудеснице.

В дверь стукнула, нет отклика,

А за дверью шелохнулось;

Еще стучит, огонь секут;

В окно глядим, там светится.

Вот в третий раз стучит, кричит:

— Ты скажешься ль, откликнешься ль,

От’опрешься ль? — Нет отзыва!

Мы час стоим, другой стоим:

А з’а дверью огонь горит,

Ворчат, поют нерусское.

Но полночь бьет, все смолкнуло,

Все смолкнуло, погаснул

Мы ждать-пождать, дверь скрыпнула,

Идет, поет кудесница:

«Туман, туман! В тумане свет!

То, дитятко, звезда твоя!

Туман тебе: немилый край;

Туманный свет: туманно жить.

Молись, молись! туман пройдет,

Туман пройдет, звезда блеснет,

Звезда блеснет приветнее,

Приветнее, прилучнее!»

Ах, с той поры в краю чужом

Давным-давно я ведаю

Тоску-печаль, злодейку-грусть;

Злодейка-грусть в душе живет.

Так, старая кудесница,

Туман, туман — немилый край!

В нем тошно жить мне, молодцу!

Но та звезда, та ль звездочка,

Свети иль нет, мне дела нет!

В краю чужом у молодца

Другие есть две звездочки

Приветные, прилучные -

Глаза ль моей красавицы!

1824 или 1825

19 ОКТЯБРЯ 1825

В третий раз, мои друзья,

Вам спою куплеты я

На пиру лицейском.

О, моя, поверьте, тень

Огласит сей братский день

В царстве Елисейском.

Хоть немного было нас,

Но застал нас первый час

Дружных и веселых.

От вина мы не пьяны,

Лишь бы не были хмельны

От стихов тяжелых.

И в четвертый раз, друзья,

Воспою охотно я

Вам лицейский праздник.

Лейся, жженка, через край,

Ты ж под голос наш играй,

Яковлев-проказник.

РУССКАЯ ПЕСНЯ (Соловей мой, соловей)

Соловей мой, соловей,

Голосистый соловей!

Ты куда, куда летишь,

Где всю ночку пропоешь?

Кто-то бедная, как я,

Ночь прослушает тебя,

Не смыкаючи очей,

Утопаючи в слезах?

Ты лети мой, мой соловей,

Хоть за тридевять земель,

Хоть за синие моря,

На чужие берега;

Побывай во всех странах,

В деревнях и в городах:

Не найти тебе нигде

Горемышнее меня.

У меня ли у младой

Жар-колечко на руке,

У меня ли у младой

В сердце миленький дружок.

В день осенний на груди

Крупный жемчуг потускнел,

В зимню ночьку на руке

Рапаялося кольцо,

А как нынешней весной

Разлюбил меня милой.

1825

ДРУЗЬЯ (Идиллия)

Е.А. Баратынскому

Вечер осенний сходил на Аркадию. — Юноши, старцы,

Резвые дети и девы прекрасные, с раннего утра

Жавшие сок виноградный из гроздий златых, благовонных,

Все собралися вокруг двух старцев, друзей знаменитых.

Славны вы были, друзья Палемон и Дамет! счастливцы!

Знали про вас и в Сицилии дальней, средь моря цветущей;

Там, на пастушьих боях хорошо искусившийся в песнях,

Часто противников дерзких сражал неответным вопросом:

Кто Палемона с Даметом славнее по дружбе примерной?

Кто их славнее по чудному дару испытывать вина?

Так и теперь перед ними, под тенью ветвистых платанов,

В чашах резных и глубоких вино молодое стояло,

Брали они по порядку каждую чашу — и молча

К свету смотрели на цвет, обоняли и думали долго,

Пили, и суд непреложный вместе вину изрекали:

Это пить молодое, а это на долгие годы

Впрок положить, чтобы внуки, когда соизволит Кронион

Век их счастливо продлить, под старость, за трапезой шумной

Пивши, хвалилися им, рассказам пришельца внимая.

Только ж над винами суд два старца, два друга скончали,

Вакх, языков разрешитель, сидел уж близ них и, незримый,

К дружеской тихой беседе настроил седого Дамета:

«Друг Палемон, — с улыбкою старец промолвил, — дай руку!

Вспомни, старик, еще я говаривал, юношей бывши:

Здесь проходчиво все, одна не проходчива дружба!

Что же, слово мое не сбылось ли? как думаешь, милый?

Что, кроме дружбы, в душе сохранил ты? — но я не жалею,

Вот Геркулес! не жалею о том, что прошло; твоей дружбой

Сердце довольно вполне, и веду я не к этому слово.

Нет, но хочу я — кто знает? — мы стары! хочу я, быть может

Ныне впоследнее, все рассказать, что от самого детства

В сердце ношу, о чем много говаривал, небо за что я

Рано и поздно молил, Палемон, о чем буду с тобою

Часто беседовать даже за Стиксом и Летой туманной.

Как мне счастливым не быть, Палемона другом имея?

Матери наши, как мы, друг друга с детства любили,

Вместе познали любовь к двум юношам милым и дружным,

Вместе плоды понесли Гименея; друг другу, младые,

Новые тайны вверяя, священный обет положили:

Если боги мольбы их услышат, пошлют одной дочерь,

Сына другой, то сердца их, невинных, невинной любовью

Крепко связать и молить Гименея и бога Эрота,

Да уподобят их жизнь двум источникам, вместе текущим,

Иль виноградной лозе и сошке прямой и высокой.