Полное собрание стихотворений - [120]

Градом. С братом своим не дравшись —

Дело чисто твое, кудряш!

Ваш край, ваш век, ваш день, ваш час,

Наш грех, наш крест, наш спор, наш —

Гнев. В сиротские пелеринки

Облаченные отродясь —

Перестаньте справлять поминки

По Эдему, в котором вас

Не было! по плодам – и видом

Не видали! Поймите: слеп —

Вас ведущий на панихиду

По народу, который хлеб

Ест, и вам его даст, – как скоро

Из Медона – да на Кубань.

Наша ссора – не ваша ссора!

Дети! Сами творите брань

Дней своих.

Январь 1932

3. “Не быть тебе нулем…”

Не быть тебе нулем

Из молодых – да вредным!

Ни медным королем,

Ни попросту – спортсмедным

Лбом, ни слепцом путей,

Коптителем кают,

Ни парой челюстей,

Которые жуют, —

В сём полагая цель.

Ибо в любую щель —

Я – с моим ветром буйным!

Не быть тебе буржуем.

Ни галльским петухом,

Хвост заложившим в банке,

Ни томным женихом

Седой американки, —

Нет, ни одним из тех,

Дописанных, как лист,

Которым – только смех

Остался, только свист

Достался от отцов!

С той стороны весов

Я – с черноземным грузом!

Не быть тебе французом.

Но также – ни одним

Из нас, досадных внукам!

Кем будешь – Бог один...

Не будешь кем – порукой —

Я, что в тебя – всю Русь

Вкачала – как насосом!

Бог видит – побожусь! —

Не будешь ты отбросом

Страны своей.

22 января 1932

Родина

О неподатливый язык!

Чего бы попросту – мужик,

Пойми, певал и до меня:

– Россия, родина моя!

Но и с калужского холма

Мне открывалася она—

Даль – тридевятая земля!

Чужбина, родина моя!

Даль, прирожденная, как боль,

Настолько родина и столь

Рок, что повсюду, через всю

Даль – всю ее с собой несу!

Даль, отдалившая мне близь,

Даль, говорящая: “Вернись

Домой!”

Со всех – до горних звезд —

Меня снимающая мест!

Недаром, голубей воды,

Я далью обдавала лбы.

Ты! Сей руки своей лишусь, —

Хоть двух! Губами подпишусь

На плахе: распрь моих земля —

Гордыня, родина моя!

12 мая 1932

“Дом, с зеленою гущей…”

Дом, с зеленою гущей:

Кущ зеленою кровью...

Где покончила – пуще

Чем с собою: с любовью.

14 июня 1932

“Закрыв глаза – раз иначе нельзя…”

Закрыв глаза – раз иначе нельзя —

(А иначе – нельзя!) закрыв глаза

На бывшее (чем топтаннее травка —

Тем гуще лишь!), но ждущее – до завтра ж!

Не ждущее уже: смерть, у меня

Не ждущая до завтрашнего дня...

Так, опустив глубокую завесу,

Закрыв глаза, как занавес над пьесой:

Над местом, по которому – метла...

(А голова, как комната – светла!)

На голову свою —

– да попросту – от света

Закрыв глаза, и не закрыв, а сжав —

Всем существом в ребро, в плечо, в рукав

– Как скрипачу вовек не разучиться! —

В знакомую, глубокую ключицу —

В тот жаркий ключ, изустный и живой —

Что нам воды – дороже – ключевой.

Сентябрь 1932

Ici – Haut [47]

1. “Товарищи, как нравится…”

Товарищи, как нравится

Вам в проходном дворе

Всеравенства – перст главенства:

– Заройте на горе!

В век распевай, как хочется

Нам – либо упраздним,

В век скопищ – одиночества

– Хочу лежать один —

Вздох.

17 октября 1932

2. “Ветхозаветная тишина…”

Ветхозаветная тишина,

Сирой полыни крестик.

Похоронили поэта на

Самом высоком месте.

Так и во гробе еще – подъем

Он даровал – несущим.

...Стало быть, именно на своем

Месте, ему присущем.

Выше которого только вздох,

Мой из моей неволи.

Выше которого – только Бог!

Бог – и ни вещи боле.

Всечеловека среди высот

Вечных при каждом строе.

Как подобает поэта – под

Небом и над землею.

После России, где меньше он

Был, чем последний смазчик —

Равным в ряду – всех из ряда вон

Равенства – выходящих.

В гор ряду, в зорь ряду, в гнезд ряду,

Орльих, по всем утесам.

На пятьдесят, хоть, восьмом году —

Стал рядовым, был способ!

Уединенный вошедший в круг —

Горе? – Нет, радость в доме!

На сорок верст высоты вокруг —

Солнечного да кроме

Лунного – ни одного лица,

Ибо соседей – нету.

Место откуплено до конца

Памяти и планеты.

3. “В стране, которая – одна…”

В стране, которая – одна

Из всех звалась Господней,

Теперь меняют имена

Всяк, как ему сегодня

На ум или не-ум (потом

Решим!) взбредет. “Леонтьем

Крещеный – просит о таком-

то прозвище”. – Извольте!

А впрочем, что ему с холма,

Как звать такую малость?

Я гору знаю, что сама

Переименовалась.

Среди казарм, и шахт, и школ:

Чтобы душа не билась! —

Я гору знаю, что в престол

Души преобразилась.

В котлов и общего котла,

Всеобщей котловины

Век – гору знаю, что светла

Тем, что на ней единый

Спит – на отвесном пустыре

Над уровнем движенья.

Преображенье на горе?

Горы – преображенье.

Гора, как все была: стара,

Меж прочих не отметишь.

Днесь Вечной Памяти Гора,

Доколе солнце светит —

Вожатому – душ, а не масс!

Не двести лет, не двадцать,

Гора та – как бы ни звалась —

До веку будет зваться

Волошинской.

23 октября 1932

4. “Переименовать!” Приказ…”

– “Переименовать!” Приказ —

Одно, народный глас – другое.

Так, погребенья через час,

Пошла “Волошинскою горою”

Гора, названье Янычар

Носившая – четыре века.

А у почтительных татар:

– Гора Большого Человека.

22 мая 1935

5. “Над вороным утесом…”

Над вороным утесом —

Белой зари рукав.

Ногу – уже с заносом

Бега – с трудом вкопав

В землю, смеясь, что первой

Встала, в зари венце —

Макс! мне было – так верно

Ждать на твоем крыльце!

Позже, отвесным полднем,

Под колокольцы коз,

С всхолмья да на восхолмье,

С глыбы да на утес —

По трехсаженным креслам:

– Тронам иных эпох! —

Макс! мне было – так лестно

Лезть за тобою – Бог

Знает куда! Да, виды