Полное собрание стихотворений - [55]

О, сходите ко мне, вдохновенья лучи,

  Зажигайтеся ярче, теплей,

Задушевная песня, скорей прозвучи,

  Прозвучи для нее и о ней!

12 ноября 1883

«Оглашении, изыдите!»

В пустыне мыкаясь, скиталец бесприютный

Однажды вечером увидел светлый храм.

Огни горели там, курился фимиам,

И пенье слышалось… Надеждою минутной

В нем оживился дух. Давно уж он блуждал,

Иссохло сердце в нем, изныла грудь с дороги,

Колючим тернием истерзанные ноги

    И дождь давно не освежал.

Что в долгих странствиях на сердце накипело,

    О чем он мыслил, что любил –

Всё странник в жаркую молитву перелил

  И в храм вступил походкою несмелой.

    Но тут кругом раздался крик:

«Кто этот новый гость? Зачем в обитель Бога

    Пришлец незнаемый проник?

Здесь места нет ему, долой его с порога!» –

    И был из храма изгнан он,

  Проклятьями как громом поражен.

И вот пред ним опять безрадостно и ровно

Дорога стелется… Уж поздно. День погас.

А он? Он всё стоит у паперти церковной,

Чтобы на божий храм взглянуть в последний раз

Не ждет он от него пощады, ни прощенья,

К земле бессильная склонилась голова,

  И, весь дрожа под гнетом оскорбленья,

  Он слушает, исполненный смущенья,

    Его клянущие слова.

1883

Памяти Нептуна [75]

В часы бессонницы, под тяжким гнетом горя,

Я вспомнил о тебе, возница верный мой,

Нептуном прозванный за сходство с богом моря..

Двенадцать целых лет, в мороз, и в дождь, и в зной

Ты всё меня возил, усталости не зная,

И ночи целые, покуда жизнь я жег,

Нередко ждал меня, на козлах засыпая…

Ты думал ли о чем? Про это знает Бог,

Но по чертам твоим не мог я догадаться,

Ты всё молчал, молчал и, помню, только раз

Сквозь зубы проворчал, не поднимая глаз:

«Что убиваетесь? Не нужно убиваться…»

Зачем же в эту ночь, чрез много, много лет,

Мне вспомнился простой, нехитрый твой совет

И снова я ему обрадован, как другу?

Томился часто ты по родине своей,

И «на побывку» ты отправился в Калугу,

Но побыл там, увы! недолго: десять дней.

Лета ли подошли, недугом ли сраженный,

Внучат и сыновей толпою окруженный,

Переселился ты в иной, безвестный свет.

Хоть лучшим миром он зовется безрассудно,

Но в том, по-моему, еще заслуги нет:

Быть лучше нашего ему весьма нетрудно.

Мир праху твоему, покой твоим костям.

Земля толпы людской теплее и приветней.

Но жаль, что, изменив привычке многолетней,

Ты не отвез меня туда, где скрылся сам.

Во время болезни

  Мне всё равно, что я лежу больной,

    Что чай мой горек, как микстура,

Что голова в огне, что пульс неровен мой,

Что сорок градусов моя температура!

    Болезни не страшат меня…

    Но признаюсь: меня жестоко

    Пугают два несносных дня,

    Что проведу от вас далеко.

Я так безумно рад, что я теперь люблю,

    Что я дышать могу лишь вами!

  Как часто я впиваюсь в вас глазами

И взор ваш каждый раз с волнением ловлю!

Воспоминаньями я полон дорогими,

И хочет отгадать послушная мечта,

Где вы теперь, и с кем, и мыслями какими

    Головка ваша занята…

  Немая ночь мне не дает ответа,

И только чудится мне в пламенном бреду,

    Что с вами об руку иду

  Я посреди завистливого света,

    Что вы моя, навек моя,

  Что я карать могу врагов неправых,

  Что страх вселять имею право я

  В завистниц ваших глупых, но лукавых…

Когда ж очнуся я средь мертвой тишины –

Как голова горит, как грудь полна страданья

  И хуже всех болезней мне сознанье,

  Что те мечты мечтами быть должны.

9 января 1884

Певица

С хозяйкой под руку, спокойно, величаво

  Она идет к роялю. Всё молчит,

И смотрит на нее с улыбкою лукавой

  Девиц и дам завистливый синклит.

Она красавица, по приговору света

    Давно ей этот титул дан;

Глубокие глаза ее полны привета,

И строен, и высок ее цветущий стан.

  Она запела… как-то тихо, вяло,

  И к музыканту обращенный взор

    Изобразил немой укор,–

Она не в голосе, всем это ясно стало…

  Но вот минута робости прошла,

    Вот голос дрогнул от волненья,

    И словно буря вдохновенья

    Ее на крыльях унесла.

И песня полилась, широкая как море:

То страсть нам слышалась, кипящая в крови,

То робкие мольбы, разбитой жизни горе,

То жгучая тоска отринутой любви…

О, как могла понять так верно сердца муки

Она, красавица, беспечная на взгляд?

  Откуда эти тающие звуки,

  Что за душу хватают и щемят?

  И вспомнилася мне другая зала,

Большая, темная… Дрожащим огоньком

В углу горел камин, одна свеча мерцала,

  И у рояля были мы вдвоем.

  Она сидела бледная, больная,

  Рассеянно вперя куда-то взор,

  По клавишам рукой перебирая…

    Невесел был наш разговор:

«Меня не удивят ни злоба, ни измена,–

  Она сказала голосом глухим,–

    Увы, я так привыкла к ним!»

    И, словно вырвавшись из плена,

Две крупные слезы скатились по щекам.

А мне хотелося упасть к ее ногам,

    И думал я в тоске глубокой:

Зачем так создан свет, что зло царит одно,

  Зачем, зачем страдать осуждено

  Всё то, что так прекрасно и высоко?

Мечты мои прервал рукоплесканий гром.

    Вскочило всё, заволновалось,

И впечатление глубоким мне казалось!

Мгновение прошло – и вновь звучит кругом,

С обычной пустотой и пошлостью своею,

Речей салонных гул. Спокойна и светла,

  Она сидит у чайного стола;

Банальный фимиам мужчины жгут пред нею,

  И сладкие ей речи говорит

  Девиц и дам сияющий синклит.

Май 1884

Позднее мщение