Полное собрание сочинений в 15 томах. Том 1. Дневники - 1939 - [71]
Вчера ждал Вас. Петр., и Любинька сказала, что его давно не было. Я сказал: главным образом давно не был он потому, что много дела. Ныне, вздумал, что получу, может быть, с нынешним письмом деньги и их хочу отдать уж Терсинским, а не Вас. Петровичу, потому что совестно, что так давно живу у них и ничего не давал им.
Вчера мне понравилось мое сравнение, которое я сказал, когда ушла хозяйская дочь, Терсинскому, — она говорила, что она обратила какого-то развратника: «как свиньи обратили блудного сына», — это мне показалось остроумно. Ныне утром читал снова Купера, хотя вздор решительно относительно пользы и анализа души человеческой, — ничего нет, ни характеров, ничего, разве только местные типы тех мест и того времени, так что это род исторического или лучше — этнографического романа, а междз' тем я так еще не развит, что легче читается этот вздор, чем Гизо или Мишле. — Это все писал у Фрейтага.
Когда пришел из университета, читал «Debats», чтоб отнести Ал. Фед. Когда дочитал, отнес ему. Конечно, не застал, как и хотелось, а взял [за] 16–19 октября. Потом читал и спал, и хотя теперь половина десятого только, ложусь по предложению Любинь-ки, чтобы встать раньше завтра.
24 [октября].— День прошел занимательно довольно и без неприятности, хотя без пользы почти (т.-е. для письменного дела) и о некоторым сожалением и тяжестью, что я не пишу Никитенке на всякий случай. После обеда принимался, да не делалось [67], я и оставил до завтра. Любинька снова спрашивала, что я давно не был у Вас. Петр., я сказал, что ныне жду его, и если не придет, пойду вечером. Конечно, это говорится так же, как я сказал это Ив. Гр. о Горизонтове, так, по учтивости дружбы, но все-таки мне весьма приятно. Читал и прочел «Debats», списал имена подавших за и против министерства Дюфора 16 октября. После немного конец 1 2-й части Беккера о переходе терроризма в Директорию (это вечером решительно) и теперь буду читать Мишле. Купера дочитал, — ; патетические места весьма у него напоминают Любинькину улыбку: знаешь, что чувство выражается доброе, а приторно и кисло (при этом, конечно, вспомнил В. П. и Н. Ег., у которых этого нет), говорят действующие лица так красноречиво, как не следует говорить. — 10 ч. 35 м.
25 [октября]. — В библиотеке еще не было вынуто ''Revue», и я читал Гизо предисловие к «О теперешнем положении истории Франции» — прекрасно, так что увлекаюсь, и видно, что писатель велик, как и мыслитель велик, — итак, до того времени, т.-е. до 1820 г., он был уже членом королевского совета, т.-е. министром или товарищем министра! Этого я не знал. Когда вышел от Срезневского, он остановил меня и сказал: «Правда ли, что вы начинали дело, но оставили?» — «Да, оставил», — сказал я спокойным голосом, между тем как думал, что скажу взволнованно к, как обыкновенно, чрезвычайно мягко, почти рабски. — «Решительно оставили? а это жаль». — «Покорно вас благодарю, но так вышло, что я должен был оставить». — «Да что мне в вашей благодарности, а лучше бы вы дали нам дело, с вашею аккуратностью (которую он мне приписывает, что хорошо, и кроме которой, кажется, ничего не приписывает, что, конечно, не так хорошо, хотя решительно так, справедливо) вы бы сделали хорошо». — «Покорно вас благодарю».
Когда пришел, пришел Мотинька, после Ал. Фед., принес [за] 20–21 октября; газет мальчик снова не принес; просидел до 8 часов. Мотинька просил (он приходил прощаться) проводить его в четверг в 6 час. в почтовой карете; я сказал, что буду и верно посижѵ у Вольфа. Он, мне и теперь показалось, смотрел на меня с любовью, а я ему не отвечаю — что делать, человек ленив, это один из главных его пороков и причина большей части неприятности и горя. После писал Никитенке; после письмо; после вот это, теперь ложусь читать. 12 часов. Завтра у Грефе не буду. Деньги получил и отдал Любиньке, она стала говорить: «За что? я стану теперь считать себя тебе должной». Я, как обыкновенно, промычал, что нет.
26 [октября]. — Встал в 6 часов, прочитал раз Никитенку, это до 9 вышло; после в 10 ч. пошел в университет, — читал Гизо, Историю Франции после 1814 г. Никитенко, когда вошел, спросил Корелкина и Главинского: «Вы будете читать?» — «Нет, — говорят, — Чернышевский». — «Очень хорошо, — сказал он мне, — я хотел тоже ныне говорить о критике. Извольте начинать, или начну я, как угодно». — «Если вам угодно говорить, — сказал я, — то я буду читать после, потому что ныне я верно не успею кончить». — Не знаю, заговорился ли он, или понял меня не так, ^¥то я сказал, что буду лучше читать в следующий уж раз, но читал всю лекцию, и я ничего не читал. Волновался я несколько перед его приходом, думал и теперь несколько думаю, что, может быть, это и оттого, что он не хотел слушать меня, потому что дрянь и скучно и некстати ему показалось тогда же, в первый раз, и так и останется, может быть, недочитанным.
Вечером хотел быть Корелкин, и поэтому я стал ждать его; пришел с Поповым, просидели 1Ѵг часа, в 7 ушли. Я тотчас к В. П., где просидел до 9Ѵ2; играли в карты, я шутил и смеялся относительно Над. Ег., т.-е. то притворялся, что плутую, то что-нибудь другое. Она смеялась этому, но, может быть, также и показалось ей это, наконец, некстати, что *с ней шутят. Вас. Петровичу обещает похлопотать о месте, которое приносит 2 000, брат тех, которые живут у Невского и у которых он раньше давал уроки. Теперь сплю. Куторга отказался подписать Гизо.
Во второй том вошли роман «Пролог», написанный Н. Г. Чернышевским в сибирской ссылке в 1864 году и пьеса-аллегория «Мастерица варить кашу», написанная в период пребывания в Александровском заводе.http://ruslit.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русская литературная критика рождалась вместе с русской литературой пушкинской и послепушкинской эпохи. Блестящими критиками были уже Карамзин и Жуковский, но лишь с явлением Белинского наша критика становится тем, чем она и являлась весь свой «золотой век» – не просто «умным» мнением и суждением о литературе, не просто индивидуальной или коллективной «теорией», но самим воздухом литературной жизни. Эта книга окажет несомненную помощь учащимся и педагогам в изучении школьного курса русской литературы XIX – начала XX века.
«Исторические обстоятельства развили в нас добродетели чисто пассивные, как, например, долготерпение, переносливость к лишениям и всяким невзгодам. В сентиментальном отношении эти качества очень хороши, и нет сомнения, что они очень удобны для людей, пользующихся ими к своей выгоде; но для деятельности пассивные добродетели никуда не годятся», – писал Н.Г. Чернышевский. Один из самых ярких публицистов в истории России, автор знаменитого романа «Что делать?» Чернышевский много размышлял о «привычках и обстоятельствах» российской жизни, об основных чертах русской нации.
В первый том Собрания сочинений русского революционера и мыслителя, писателя, экономиста, философа Н.Г. Чернышевского (1828–1889) вошел роман «Что делать?», написанный им во время заключения в Алексеевском равелине Петропавловской крепости.http://ruslit.traumlibrary.net.
Это не полностью журнал, а статья из него. С иллюстрациями. Взято с http://7dn.ru/article/karavan и адаптировано для прочтения на е-ридере. .
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.