Полное собрание сочинений в 15 томах. Том 1. Дневники - 1939 - [46]

4 сентября, 5 час. — Проснулся в 6 часов. (Да, вчера ночью ходил снова, где Марья, наша прислуга, и клал свой… подле.) Стал тотчас читать лекции Срезневского, не успел однако. Фрей-таг показался ужасным педантом. Куторга говорил все старое. На третью лекцию пошел в почтамт, после читал в библиотеке несколько, пересматривал каталог французский, чтобы посмотреть сочинения Proudhon, L. Blanc, Р. Leroux, Ledru Rollin, Guizot. Срезневский говорил против наших беллетристов и критиков: «Этот вздор, — говорит, — высоко ценят, ученый труд — ничего». Это меня несколько встревожило; он однако увлек и показался одним из лучших, кого я слышал. Он сказал между прочим: «Напр., хоть в «Отеч. записках» писал критики человек⁴⁴, которой кроме новейшей литературы ничего не знал, да и вообще у нас пишугг критику, сами ничего не зная, хоть, напр., чтобы писать на сочинение по политической экономии, должно же знать ее». Неужели это так, и критик, беллетрист тоже не имеет чрезвычайного влияния и чрезвычайных заслуг? И это не пристрастный взгляд? — Программа его обширнее и лучше, чем я ожидал. Воронин сказал мимоходом, что они живут еще на даче, — это меня с этой стороны совершенно успокоило. Из университета я шел не в хорошем расположении духа, теперь еще хуже, отчего — сам не знаю: поводов никаких нет, напротив, мне прислали 10 руб. «сер., Любиньке велели отдать 15 р. сер. Из этих Юр. сер. 5 ныне же отдать должно В. П-чу. Фрейтаг уморил бы, если бы не было скучно и совестно, своим детским педантизмом и своею глупостью, надутостью или как это назвать.

/ОѴг. — Весь вечер до 8-ми ничего не делал, кроме того, что прочитал повесть в «Отеч. записках» 1839 г. «Прошлое» Корфа⁴⁵, которая понравилась; хотя несколько заметил пошлого, но мало, и хорошего больше. По «сле пошел к Вас. Петр, отдать 5 р. сер. и взять «Мертвые души» и сказать о «Современнике», что он у За-лемана готов. Просидел час, говорили об университете; для Над. Ег. было скучно. После пошел домой: поговорили несколько о зверинце, где был Иван Гр.; после читал в «Отеч. записках» 1839 г. «Лев»⁴⁶, — довольно хорошо.

5 сентября, 11 часов. — Ходил к обер-полицмейстеру, подавал прошение, но был пожар и поэтому не принял. После заходил оттуда к Ол. Як., которого встретил и прошелся. Ждал В. П., читал более «Отеч. записки», несколько страниц «Мертвых душ», большую часть дня провел, как проводил раньше, в так называемом бездействии, но все-таки написал две страницы новых лекций — образ жизни балтийских славян и дочитал прежнее. Вечером был А. Ф., принес «Debats» 22 июля — 27 августа, а после, когда он ушел, [я] несколько читал их и теперь буду читать. Почти ни о чем не тосковал. Завтра подам просьбу и отдам Срезневскому тетради. Прудонову речь в ответ донесению Финансового Комитета (Тьеру) начал читать — какой необыкновенный жар! В самом деле (хотя это никакого особого впечатления не сделало еще на меня), не решительно ли Ы революционнее что не осуждаю с первого раза его и сужу о нем, что он высоко стоит и будет стоять в истории? — Ждал В. П., он не был; я о нем мало думал.

6 сентября. — Вчера вечером и этот день утром читал донесение Следственной Комиссии Национальному Собранию ⁴⁷, и странное дело — в сущности нет ничего странного: оно нисколько не переменило моего прежнего мнения о Луи Блане и о партии, которая теперь стала снова господствовать во Франции. Там приведены отрывки из речей Луи Блана в Люксамбурге⁴⁸, которые не были напечатаны в «Монитере» ⁴⁹, они провозглашают, что это говорить есть великое преступление и что они в ужасе от этого, а мне кажется это «самыми обыкновенными теперь речами, выражением мыслей, которые должен предполагать каждый умный человек во Франции у * себя и у другого умного человека — что народ выше Собрания, — следовательно, имеет право повелевать им и т. д. Действительно, эти люди пристрастны, как партия, а мне кажется, я сужу, как история, как судил Гизо прежние времена. Они, конечно, не могут удержаться от преследования этих идей, но эти идеи велики и в них благо человечества и грядущее его. Луи Блана я уважаю, как и раньше! Что за сила, что за последовательность мысли и слова в этом человеке! И как он одушевлен своим убеждением! И как он убежден! И как он предан своим идеям и верит в их могущество и право и святость, и в то, что победят они и победят сами собою, как всегда правда и право должны торжествовать, потому что ничто не устоит против них, и что по этому-то самому они не нуждаются в насилии, в интригах!

После пошел к обер-полицмейстеру, подал; в библиотеку нашу; туда пришел В. П., мы вышли к XI аудитории, где никого не было, и сидели. Я стал говорить о событиях, которые читал, о следствии этом. Пришли Залеман и другие; он просил меня зайти к Зале-ману за «Современником», за которым, говорил, зайдет сам, между тем не зашел, хотя я «Современник» взял. Срезневскому отдал написанное. Он кажется не ожидал и предлагал мне все книги, которые нужны для этих или настоящих лекции, и свои тетради, как материалы для их составления; я об этом завтра скажу. После все читал «Современник», т.-е. IX №, «Тома Джонса», — не то, что «Мертвые души»! только факты, правда, а не слова, в словах нет необходимости, это вообще болтовня, а в «Мертвых душах» не то! здесь и слова, и дела! Все лежал на диване, читал несколько <