Полное собрание сочинений. Том 25. Дело о небрежной нимфе - [22]

— Я не знаю, похищено ли вообще что-нибудь, — вдруг сердито сказал Олдер. — Я заглянул в раскрытую шкатулку и мне показалось, что там не хватает большого количества предметов.

— Но когда вы сказали «на пятьдесят тысяч долларов», вы, очевидно, имели в виду тот факт, что драгоценности застрахованы на эту сумму. Вы были взволнованы и, наверное, потому назвали сумму в пятьдесят тысяч долларов — дескать, столько стоят драгоценности, которые были у вас похищены. Так? Что ж, такое объяснение вполне может иметь место, удовлетворенно констатировал Мейсон. — Вы не предъявили иск страховой компании?

— Нет, сэр.

— И, в сущности, вы вообще не намерены предъявить иск страховой компании, не правда ли?

— Я не понимаю, какое это имеет отношение к делу, — заметил Олдер. — Считаю, что не обязан сидеть здесь и подвергаться всем этим неуместным допросам.

Мейсон обратился к судье Ланкершиму:

— Вот видите, ваша честь. Я желаю, чтобы было соблюдено наше условие. Если бы истец назвал сумму взятого у него имущества — пятьдесят тысяч, — я бы внес по постановлению суда залог за мисс Дороти Феннер в сумме пятидесяти тысяч долларов. Но он не может даже показать, что у него вообще что-то похищено. В таком случае окружной прокурор должен позволить моей клиентке выйти на свободу без всякого залога, под расписку, чтобы явиться в суд по первому требованию судьи, и прекратить дело против нее, так что…

— Не так быстро, не так быстро! — вмешался Колтон. — Между перекрестным допросом свидетеля и его запугиванием — дистанция огромная…

— Мне не нравится слово «запугивание», — выразил неудовольствие Мейсон. — Этот человек бизнесмен. Он знает свои права. Я просто попросил его дать суду прямое, определенное, недвусмысленное показание. Но, очевидно, он опасается делать это. Боится назвать хотя бы один предмет из якобы похищенных этой женщиной драгоценностей и поклясться, что она взяла именно этот предмет, потому что ничем не может этого доказать. Одно дело — заявить газетчикам и полиции, что он потерял драгоценностей на пятьдесят тысяч, но совсем другое — доказать это.

— Но зачем, посудите сами, человеку заявлять, что у него пропало драгоценностей на пятьдесят тысяч долларов, если у него вообще ничего не пропало? — в замешательстве спросил судья Ланкершим. — Мы имеем здесь дело не с искателем дешевой популярности, который жаждет увидеть свое имя в газетах.

— Вот именно! Потому что, — сказал Мейсон, — он хотел бы по своим личным мотивам, чтобы обвиняемая была арестована.

— А вам известно, мистер Мейсон, что это в высшей степени серьезное обвинение?

— Мне известно, что это в высшей степени серьезное обвинение, — подтвердил Мейсон. — Мне. это так хорошо известно, что я могу уведомить суд и мистера Олдера о том, что обвиняемая, Дороти Феннер, намерена привлечь его к суду за оскорбление личности. Затем уже я намерен взять у него показания под присягой, и когда он будет стоять на свидетельском месте, то чтобы он представил суду доказательства того, что у него похищена хотя бы одна драгоценность. Более того, я настаиваю, чтобы представители страховой компании появились у него дома и произвели инвентаризацию оставшихся драгоценностей, сравнив их по списку с перечисленными в страховом полисе предметами.

Мейсон кончил говорить, и в зале наступило напряженное молчание.

Колтон прервал его, сказав:

— Мне все же кажется, что мистер Мейсон пытается запугать свидетеля.

— Я могу слово в слово повторить сказанное, — встал Мейсон. — Тогда вы, может быть, поймете, что я просто стараюсь защитить мою клиентку от обмана и клеветы.

— Все это выглядит очень нелепо, — пожал плечами Олдер. — В субботу вечером я был взволнован, а вчера утром я еще не пришел в себя от потрясения. И не представлял, что какой-то адвокат станет меня так запугивать…

— Вы уже несколько раз употребили это выражение, — вмешался судья Ланкершим. — Суд не позволит никому запугивать вас, мистер Олдер, но суд задает вам один вопрос: согласны ли вы, мистер Олдер, чтобы представитель суда пошел к вам домой вместе с вами и проверил содержимое вашей шкатулки с драгоценностями, сравнив их наличие с инвентарной описью, сделанной страховой компанией?

— Когда Это нужно сделать?

— Теперь же.

— Сейчас это не слишком удобно. У меня на сегодня назначены другие дела.

— Хорошо, тогда сами назовите время и день.

После паузы Олдер сказал:

— Я пойду домой и сам составлю инвентарную опись. Я — уважаемый гражданин, и^есь этот шум совершенно ни к чему. Можно подумать, что я вор… По-видимому, я уже и обвиняемый…

Судья Ланкершим поджал губы, и снова наступило молчание.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Я назначаю залог для обвиняемой в две с половиной тысячи долларов.

Когда Ланкершим поднялся со своего места, Мейсон собрал бумаги в портфель и повернулся, чтобы направиться к выходу.

— Послушайте, любезный, что это вы придумываете? — полюбопытствовал Колтон. — Разве вам известно об этом ограблении что-нибудь еще? Больше, чем известно мне?

— Спросите об этом Олдера, — посоветовал Мейсон.

Колтон угрюмо изобразил на лице улыбку.

— Не думайте, что я этого не сделаю, — пообещал он.