Полное собрание сочинений. Том 24. Сентябрь 1913 — март 1914 - [18]
Читатель видит, что нет ничего более беспомощного и запутанного, чем взгляды ликвидаторов по организационному вопросу. Это – полное отсутствие взглядов. Это – образец бесхарактерности и метания. В. Засулич сердится, восклицая: «организационный оппортунизм – глупое слово». Но «сердцем» не поможешь. Ведь опубликовал же сам Череванин, что в 1907 году на собраниях меньшевистской фракции в Лондоне отмечен был «организационный анархизм» у будущих ликвидаторов. И тогда и теперь самые видные из ликвидаторов попадали и попадают в столь оригинальное положение, что убивали ликвидаторов.
«…Организация необходима для партии», – пишет В. Засулич. «Но забрать в себя на сколько-нибудь продолжительное время всю партию и мирно (!) существовать в одной и той же форме, с одним и тем же уставом» (слушайте!) «она сможет лишь тогда, когда при достигнутом и упрочившемся правовом порядке (если он когда-нибудь упрочится в России) русская общественная жизнь пойдет наконец по ровной дороге, оставив за собою тот гористый путь, по которому ускоряющимся темпом она идет целое столетие, то взбираясь вверх, то низвергаясь в пропасть реакции, чтобы, отлежавшись от полученных ушибов, снова начать карабкаться в гору…»
Вот одно из рассуждений ликвидаторов, заслуживающее премии, как образец путаницы. Поймите-ка, чего хочет автор?
Изменения «устава»? Но тогда, скажите же, бога для, господа, о каком изменении устава вы говорите! И не делайте себя смешными, не пускайтесь «философически» доказывать, что устав не есть неизменимое нечто.
Но, заговаривая об «одном и том же уставе» (между прочим, он был изменен как раз в 1912 году[4]), В. Засулич никакого изменения не предлагает.
Чего же хочет В. Засулич? Она хочет сказать, что партия станет организацией, когда для России кончится гористый путь и начнется ровная дорога. Это весьма почтенная либеральная и веховская мысль: до ровной дороги все-де скверна и зло есть, и партия не партия, и политика не политика. При «ровной дороге» все будет «в порядке», а при «гористом пути» один хаос.
Читали мы эти рассуждения давно у либералов. С точки зрения ненависти либералов к подполью и к «гористому пути» эти рассуждения понятны, естественны, законны. Факты тут извращены (ибо партий-организаций в России было целый ряд при подполье), но мы понимаем, как у либералов ненависть к подполью затемняет глаза, заслоняет факты.
Но – еще раз – чего же хочет В. Засулич? У нас, будто бы, партия-организация невозможна… следовательно? Темнота мысли и недоговоренность, запутывание дела длинными, мучительно-тяжелыми периодами, отписки и отсылки от Понтия к Пилату{20}. Вы чувствуете только, что автор подбирается к отрицанию всякой организации. И подбираясь к этому, В. Засулич договорилась-таки… вот венец ее мыслей:
«У нас есть широкий слой рабочих, который с полным правом занял бы место в любой социалистической партии Запада. В этом быстро растущем слое, которому, чтобы образовать партию, недостает лишь возможности формального вступления в нее, – все силы, и как бы ни называли мы его, мы будем и думать и говорить о нем, как о партии».
Итак, когда спорят о ликвидировании партии, надо знать, что ликвидаторы нечто иное разумеют под партией. Что же они разумеют под партией?
Оказывается: «широкий слой рабочих, которому, чтобы образовать партию (!!) недостает лишь (!) возможности формального вступления в нее».
Это несравненно. Партия, это – те, кому «недостает возможности формального вступления в партию». Партия, это – стоящие вне партии.
Поистине, чудные перлы собрала для нас В. Засулич, откровенно договорив то, около чего бродят все ликвидаторы.
IV
В Германии теперь около 1 миллиона членов партии. Голосующих за с.-д. там около 4>1/>4 миллионов, а пролетариев – около 15 миллионов. Вот вам простой и живой образчик для распутывания того, что запутали ликвидаторы. Один миллион, это – партия. Один миллион входит в партийные организации. 4>1/>4 миллиона, это – «широкий слой». Он на деле еще во много раз шире, ибо права голоса не имеют женщины, не имеют его многие рабочие, лишенные ценза оседлости, ценза возрастного и пр. и пр.
Этот «широкий слой» – почти всё социал-демократы, и без него партия была бы бессильна. Этот широкий слой при любом выступлении расширяется еще в 2–3 раза, ибо тогда за партией идет масса несоциал-демократов.
Неужели это не ясно? Ведь прямо неловко как-то разжевывать азбуку!
Чем же отличается Германия от России? Вовсе не тем, что у нас нет различия между «партией» и «широким слоем»! Чтобы понять это, возьмем сначала Францию.
Там мы увидим (примерно; более точные цифры лишь усилили бы мой вывод):
* Точная цифра по отчету на последнем Брестском съезде 1913 г.{21} – 68 903.
А в России? Партия – 150 000 в 1907 году (сосчитано и проверено на Лондонском съезде). Теперь – неизвестно сколько. Наверное, много меньше, но 30 или 50 тысяч, определить нельзя.
