Полное собрание сочинений. Том 23. Сумочка авантюристки - [174]

— Итак, — сказал Мейсон, — вы заявили, что третьего числа этого месяца, в день убийства, не видели Роберта Довера Хайнса?

— Да, сэр.

— Вы уверены в этом?

— Да, сэр.

— Где вы были в этот день в двенадцать тридцать?

— Я… я завтракала.

— Одна?

— Возражаю против вопроса как некомпетентного, несущественного и не относящегося к перекрестному допросу, — сказал Гуллинг.

Судья Линдейл вздохнул:

— Согласно букве закона возражение может быть принято, если только не выяснится, что свидетельница завтракала с Хайнсом. Как я понимаю, мистер Мейсон, дело было не так?

— Нет, ваша честь. Я просто хотел проследить движение свидетельницы от времени ленча до убийства. Я думаю, это достаточно узкая область для перекрестного допроса свидетельницы, которая утверждает, что не видела пострадавшего в этот день.

— В котором часу было совершено убийство?

— Думаю, что обвинение относит его к двум часам дня.

— Между часом сорока пятью и двумя пятнадцатью, ваша честь.

— Прекрасно, — сказал судья Линдейл. — Значит, предполагается, что убийство произошло в эти 20 минут. Я считаю, что вопросы к свидетельнице относительно того, где она была после двенадцати тридцати, допустимы, так как она утверждает, что в течение целого дня не видела пострадавшего.

— Вы кончили завтракать около часа тридцати? — спросил Мейсон.

— Да, сэр.

— Куда вы пошли потом?

Она беспомощно посмотрела на Гуллинга.

— Некомпетентно, несущественно, не относится к делу, — механически бубнил тот. — Не относится к перекрестному допросу.

— Не принимается.

— Я… я пошла… в ресторан.

— Но вы уже позавтракали, — удивился Мейсон. — Вы пошли в ресторан, чтобы встретиться с кем-то?

— Ну… да.

— Этот кто-то — Роберт Хайнс?

— Да.

— Вы его видели?

— Нет.

— Вы говорили с ним по телефону?

— Я говорила с ним по телефону утром.

— Вы говорили с ним по телефону после часа тридцати?

— Нет.

— Делали попытки?

— Да.

— Позвонили по номеру, который он дал вам? — Да.

— Это телефон квартиры в Сиглет-Мэнор, другой квартиры, так?

— Думаю, да. Да.

— Вы когда-либо встречались с Карлоттой Типтон?

— Я не говорила с ней. Видела ее раз или два. По-моему, мы вместе ехали в лифте.

— Под лифтом вы подразумеваете лифт в Сиглет-Мэнор?

— Да.

— Когда вы шли в ресторан, чтобы встретиться с Робертом Хайнсом, вы имели основания считать, что он будет там?

— Да.

— До часа тридцати вы не делали попыток с ним связаться?

— Нет.

— Поздновато для ленча, не так ли?

— Ну… я думала, возможно, он будет там.

— Положились на случай?

— Если хотите, да.

— Но если бы вы пошли туда раньше, вы бы наверняка застали его?

— Я… я думаю, да.

Мейсон сказал:

— Вывод ясен: во время вашего собственного ленча произошло что-то, что заставило вас до такой степени стремиться повидаться с Хайнсом. Это так?

— Ваша честь, я возражаю! — воскликнул Гуллинг. — Это чистейшее умозаключение.

— Умозаключение не свидетельницы, а защитника, — улыбнулся Мейсон.

— И это, — сухо заметил судья Линдейл, — совершенно ясно суду. Мистер Гуллинг, не могли бы вы вести процесс без такого количества протестов? Мы могли бы оставить в стороне чисто формальные моменты.

— Я снимаю вопрос, — сказал Мейсон. — У меня еще только один-два вопроса. Миссис Ридли, вы давали мистеру Хайнсу деньги во время того разговора, не так ли?

— Да.

— Стодолларовыми купюрами?

— Стодолларовыми и пятидесятидолларовыми.

— Сколько?

— Пятьсот долларов.

— Вы до этого получали деньги от вашего мужа?

Гуллинг мрачно сказал:

— Ваша честь, мне не хочется выглядеть буквоедом перед лицом суда, но всем ясно, чего добивается мистер Мейсон. Он специально провоцировал меня на чисто формальные протесты, пока суд не попросил…

— Полагаю, обвинитель прав, — произнес судья. — Мистер Мейсон, вы согласитесь, конечно, что обвинение и защита должны вместе искать истину. Суд просил уменьшить количество протестов. Это обязывает сторону, ведущую допрос, в свою очередь придерживаться правил, а не пытаться извлечь выгоду из ситуации.

— Ваша честь, я согласен, — сказал Мейсон. — Но поскольку затронута моя профессиональная честь, могу я пояснить цель моего вопроса?

— Прекрасно.

— Как я понял, — продолжал Мейсон, — из материалов обвинения, в момент убийства в бумажнике Хайнса было около трех тысяч долларов. Я также понял, что по номерам некоторых купюр было установлено, что они принадлежали мужу свидетельницы. Поэтому чрезвычайно важно установить, каким образом эти деньги попали в бумажник — через посредство миссис Ридли или как-то по-другому.

По глазам судьи Линдейла было видно, что он явно заинтересован. Он повернулся к Гуллингу:

— Сказанное верно, господин представитель окружной прокуратуры?

— Ваша честь, при всем моем уважении к защитнику, я считаю, что это попытка оказать давление на обвинение.

— Мистер Мейсон сделал заявление, разъясняющее причины, побудившие его задать вопрос, — сказал судья. — Я спрашиваю: заявление мистера Мейсона соответствует истине?

— Заявление соответствует истине, но это ни в коем случае не означает, что рамки перекрестного допроса должны быть раздвинуты до такой степени.

— Действительно, — согласился судья. — Формально перекрестный допрос не должен затрагивать то, что не затронуто основным допросом. Но этот вопрос может выявить пристрастность свидетельницы. Если уж соблюдать формальности, то с обеих сторон. Возражение отклонено. Отвечайте на вопрос.