Полное собрание сочинений. Том 2. 1895–1897 - [154]

И вот, если г. Мануйлов и теперь не понимает, почему русские (да и не одни русские) ученики считают необходимым, в интересах труда, поддерживать последовательных буржуа и последовательные буржуазные идеи против тех остатков старины, которые порождают хозяйства господ Шараповых и «утопии» господ Южаковых, – тогда, признаемся, нам трудно даже объясняться с ним, ибо мы говорим, очевидно, на разных языках. Г-н Мануйлов рассуждает, должно быть, по знаменитому рецепту знаменитого г-на Михайловского: надо взять хорошее и оттуда и отсюда, – наподобие того, как гоголевская невеста {126} хотела взять нос одного жениха и приставить к подбородку другого. А нам кажется, что подобное рассуждение есть лишь комичная претензия Kleinbürger'a подняться выше определенных классов, вполне сложившихся в нашей действительности и занявших вполне определенное место в процессе исторического развития, происходящем перед нашими глазами. «Утопии», естественно и неизбежно вырастающие из подобного рассуждения, уже не комичны, а вредны, особенно когда они ведут к донельзя разнузданным бюрократическим измышлениям. В России такое явление наблюдается, по вполне понятным причинам, особенно часто, но оно не ограничивается Россией. Недаром Антонио Лабриола в своей превосходной книге: «Essais sur la conception matérialiste de l'histoire» (Paris, Giard et Brière, 1897) [265] говорит, имея в виду Пруссию, что к тем вредным формам утопий, с которыми боролись полвека тому назад «учителя», присоединилась теперь еще одна: «утопия бюрократическая и фискальная, утопия кретинов» (l'utopie bureaucratique et fiscale, l'utopie des crétins. Page 105, note [266]).

VII

В заключение вернемся еще раз к вопросам просвещения, – но не к книге г-на Южакова, носящей это заглавие. Было уже замечено, что заглавие это слишком широко, ибо вопросы просвещения вовсе не покрываются вопросами школы, просвещение вовсе не ограничивается школой. Если бы г. Южаков действительно ставил «вопросы просвещения» принципиально и разбирая отношения между различными классами, то он не мог бы обойти вопроса о роли капиталистического развития России в вопросе просвещения трудящихся масс. Этот вопрос затронул другой сотрудник «Рус. Богатства», г. Михайловский, в № 11 за 1897 г. По поводу слов г. Novus'a, что Маркс не боялся, и с полным правом не боялся, писать об «идиотизме деревенской жизни» {127} и видел заслугу капитализма и буржуазии в «разрушении этого идиотизма», г. Михайловский пишет:

«Я не знаю, где именно у Маркса написаны эти грубые (?) слова…» Характерное признание в незнакомстве с одним из важнейших произведений Маркса (именно «Манифестом»)! Но еще характернее дальнейшее: «… но давно известно, что если Александр Македонский был великий герой, то стульев все-таки ломать не следует. Маркс был вообще неразборчив в выражениях, и, конечно, подражать ему в этом отношении, по малой мере, не умно. Но и то я уверен (слушайте!), что приведенное выражение у Маркса простая бутада. И если поколение, вместе с г. Златовратским мучившееся над сложными вопросами деревенской жизни, приняло много напрасного горя, то горе – хотя и иное – и тому поколению, которое воспитается на презрительном отношении к «идиотизму деревенской жизни»…» (стр. 139).

В высшей степени характерно для г-на Михайловского, объявлявшего не раз, что он согласен с экономической доктриной Маркса, полное непонимание этой доктрины, позволяющее ему «уверенно» заявлять, что цитированные Novus'om слова Маркса – результат простого увлечения, простой неразборчивости в выражениях, простая бутада! Нет, г. Михайловский, вы жестоко ошибаетесь. Эти слова Маркса – не бутада, а выражение одной из самых основных и самых важных черт всего его миросозерцания, и теоретического и практического. В этих словах ясно выражено признание прогрессивности того процесса отвлечения населения от земледелия к промышленности, от деревень к городам, который служит одним из характернейших признаков капиталистического развития, который наблюдается и на Западе, и в России. В статье: «К характеристике экономического романтизма» я говорил уже о том, какое важное значение имеет это воззрение Маркса, принятое всеми «учениками», как резко противоречит оно всем и всяческим романтическим теориям, начиная от старика Сисмонди и кончая г-ном Н. —оном. Там же было указано (стр. 39 {128}), что это воззрение вполне определенно выражено Марксом и в «Капитале» (I. Band, 2-te Aufl., S. 527–528 [267]), a также Энгельсом в сочинении: «Положение рабочего класса в Англии» {129}. Можно добавить сюда и сочинение Маркса: «Der Achtzehnte Brumaire des Louis Bonaparte» (Hamb. 1885. Cf. S. 98 [268]) [269]. Оба эти писателя так подробно изложили свои взгляды по данному вопросу, так часто повторяли их по самым различным поводам, что только человеку, совершенно незнакомому с их учением, могла прийти в голову идея объявить слово «идиотизм» в приведенной цитате просто «грубостью» и «бутадой». Наконец, г. Михайловский мог бы вспомнить также и тот факт, что все последователи этих писателей высказывались всегда по целому ряду практических вопросов в духе этого учения, защищая, напр., полную свободу передвижения, восставая против проектов наделить рабочего кусочком земли или собственным домиком и т. п.