Полное собрание сочинений - [31]

Чему же рад нахальный хвастунишка?

Скажи ему, правдивый Аполлон,

Что твой кумир разбил он, как мальчишка,

И, как щенок, его изгадил он.

Начало 1827

220

Грузинский князь, газетчик русской

Героя трусом называл.

Не эпиграммою французской

Ему наш воин отвечал –

На глас войны летит он к Куру,

Спасает родину князька,

А князь наш держит корректуру

Реляционного листка.

Конец февраля – начало марта 1827

221

Прости, мой милый! Так создать

Меня умела власть Господня:

Люблю до завтра отлагать,

Что сделать надобно сегодня!

Апрель? 1828

222

Не растравляй моей души

Воспоминанием былого:

Уж я привык грустить в тиши,

Не знаю чувства я другого.

Во цвете самых пылких лет

Всё испытать душа успела,

И на челе печали след

Судьбы рука запечатлела.

1832?

223. Н. Е. Б…

Двойною прелестью опасна,

Лицом задумчива, речами весела,

Как одалиска, ты прекрасна,

И, как пастушка, ты мила.

Душой невольно встрепенётся,

Кто на красавицу очей ни возведёт:

Холодный старец улыбнётся,

А пылкий юноша вздохнёт.

1832?

224

Вот верный список впечатлений

И лёгкий и глубокий след

Страстей, порывов юных лет,

Жизнь родила его – не гений.

Подобен он скрижали той,

Где пишет ангел неподкупный

Прекрасный подвиг и преступный –

Всё, что творим мы под луной.

Я много строк моих, о Лета!

В тебе желал бы окунуть

И утаить их как-нибудь

И от себя и ото света…

Но уж свое они рекли,

А что прошло, то непреложно.

Года волненья протекли,

И мне перо оставить можно.

Теперь я знаю бытие.

Одно желание мое –

Покой, домашние отрады.

И, погружён в самом себе,

Смеюсь я людям и судьбе,

Уж не от них я жду награды.

Но что? С бессонною душой,

С душою чуткою поэта

Ужели вовсе чужд я света?

Проснуться может пламень мой,

Ещё, быть может, я возвышу

Мой голос, родина моя!

Ни бед твоих я не услышу,

Ни славы, струны утая.

Весна 1834

225. На ***

В руках у этого педанта

Могильный заступ, не перо,

Журнального негоцианта

Как раз подроет он бюро.

Он громогласный запевала,

Но запевала похорон…

Похоронил он два журнала,

И третий похоронит он.

{1840}

226

На всё свой ход, на всё свои законы.

Меж люлькою и гробом спит Москва;

Но и до ней, глухой, дошла молва,

Что скучен вист и веселей салоны

Отборные, где есть уму простор,

Где властвует не вист, а разговор.

И погналась за модой новосветской,

Но погналась старуха не путём:

Салоны есть, – но этот смотрит детской,

А тот, увы! – глядит гошпиталём.

1840?

227. КОТТЕРИИ

Братайтеся, к взаимной обороне

Ничтожностей своих вы рождены;

Но дар прямой не брат у вас в притоне,

Бездарные писцы-хлопотуны!

Наоборот, союзным на благое,

Речённого достойные друзья,

«Аминь, аминь, – вещал он вам, – где трое

Вы будете – не буду с вами я».

{1841}

228

Спасибо злобе хлопотливой,

Хвала вам, недруги мои!

Я, не усталый, но ленивый,

Уж пил летийские струи.

Слегка седеющий мой волос

Любил за право на покой;

Но вот к борьбе ваш дикий голос

Меня зовет и будит мой.

Спасибо вам, я не в утрате!

Как богоизбранный еврей,

Остановили на закате

Вы солнце юности моей!

Спасибо! молодость вторую,

И человеческим сынам

Досель безвестную, пирую

Я в зависть Флакку, в славу вам!

1842?

229. МОЛИТВА

Царь небес! Успокой

Дух болезненный мой!

Заблуждений земли

Мне забвенье пошли

И на строгий Твой рай

Силы сердцу подай.

1842 или 1843

230. НА ПОСЕВ ЛЕСА

Опять весна; опять смеётся луг,

И весел лес своей младой одеждой,

И поселян неутомимый плуг

Браздит поля с покорством и надеждой.

Но нет уже весны в душе моей,

Но нет уже в душе моей надежды,

Уж дольний мир уходит от очей,

Пред вечным днём я опускаю вежды.

Уж та зима главу мою сребрит,

Что греет сев для будущего мира,

Но праг земли не перешел пиит, —

К её сынам ещё взывает лира.

Велик Господь! Он милосерд, но прав:

Нет на земле ничтожного мгновенья;

Прощает он безумию забав,

Но никогда пирам злоумышленья.

Кого измял души моей порыв,

Тот вызвать мог меня на бой кровавый,

Но подо мной, сокрытый ров изрыв,

Свои рога венчал он падшей славой!

Летел душой я к новым племенам,

Любил, ласкал их пустоцветный колос,

Я дни извёл, стучась к людским сердцам,

Всех чувств благих я подавал им голос.

Ответа нет! Отвергнул струны я,

Да хрящ другой мне будет плодоносен!

И вот ему несёт рука моя

Зародыши елей, дубов и сосен.

И пусть! Простяся с лирою моей,

Я верую: её заменят эти,

Поэзии таинственных скорбей

Могучие и сумрачные дети.

1842?

231

Люблю я вас, богини пенья,

Но ваш чарующий наход,

Сей сладкий трепет вдохновенья, —

Предтечей жизненных невзгод.

Любовь камен с враждой Фортуны –

Одно. Молчу! Боюся я,

Чтоб персты, падшие на струны,

Не пробудили вновь перуны,

В которых спит судьба моя.

И отрываюсь, полный муки,

От музы, ласковой ко мне.

И говорю: до завтра, звуки!

Пусть день угаснет в тишине!

1843?

232

Небо Италии, небо Торквата,

Прах поэтический древнего Рима.

Родина неги, славой богата,

Будешь ли некогда мною ты зрима?

Рвётся душа, нетерпеньем объята,

К гордым остаткам падшего Рима!

Снятся мне долы, леса благовонны,

Снятся упадших чертогов колонны!

1843?

233

Когда, дитя и страсти и сомненья,

Поэт взглянул глубоко на тебя,

Решалась ты делить его волненья,

В нём таинство печали полюбя.

Ты, смелая и кроткая, со мною

В мой дикий ад сошла рука с рукою:

Рай зрела в нём чудесная любовь.

О, сколько раз к тебе, святой и нежной,

Я приникал главой моей мятежной,

С тобой себе и небу веря вновь.