Полное собрание речей в Государственной думе и Государственном совете - [27]

Приложение 2 Письмо председателя Государственной думы Ф. А. Головина председателю Совета министров

и ответное письмо П. А. Столыпина председателю Государственной думы

Ф. А. ГОЛОВИН — П. А. СТОЛЫПИНУ

В письмах ваших от 22, 24 и 26 сого марта * за №№ 164, 167 и 168 вы изволите сообщать мне о незакономерных, по вашему мнению, действиях думских комиссий и в то же время настаиваете о сообщении вам в самом непродолжительном по возможности времени, какие меры приняты и будут принимаемы со стороны президиума Государственной думы к ограждению установленного законом порядка и к предупреждению возможности его нарушений на будущее время.

Я считаю своим долгом покорнейше просить вас не отказать меня уведомить, на основании каких статей закона председатель Совета министров может обращаться с подобного рода запросом к председателю Государственной думы. В учреждении Государственной думы есть ст. 33, которая дает Государственной думе право обращаться к министрам и главноуправляющим с запросами по поводу их незакономерных действий, но нет статьи, которая давала бы право министрам делать запрос Государственной думе или ее председателю.

П. А. СТОЛЫПИН — Ф. А. ГОЛОВИНУ

Вследствие письма за No 266, имею честь уведомить, что при обсуждении затронутого в нем вопроса вы изволили упустить из виду статью 63 учреждения Государственной думы, а равно раздел II Высочайшего указа Правительствующему сенату 20-го февраля 1906 года и Высочайше утвержденные 18 февраля сего года правила о допущении в заседания Государственной думы посторонних лиц.

За силою приведенных узаконений правила о порядке допуска в заседания Думы посторонних лиц устанавливаются по соглашению председателя Государственной думы с председателем Совета министров и утверждаются Высочайшею властью, причем до издания их действуют временные правила, устанавливаемые соглашением председателя Совета министров с председателем Государственной думы. При таких условиях очевидно, что правила эти, как состоящие под охраною обеих приходящих в соглашение сторон, создают для них не только право, но и прямую обязанность вступать в сношения во всех тех случаях, когда возникает разномыслие в понимании правил или последние нарушаются одною из сторон.

Так именно вы и изволили поступить, обратившись ко мне с требованием принять меры к точному соблюдению заведующим охраной Таврического дворца Высочайше утвержденных 18-го февраля сего года правил, и так как заявление ваше вполне согласовалось со смыслом сих правил, то, не выжидая запроса по этому предмету со стороны Государственной думы, я и отдал соответствующее распоряжение к удовлетворению вашего требования.

В дальнейшем вам угодно было вступать со мною в том же порядке в сношения по вопросу об изменении этих правил в смысле, между прочим, отвода в Думе особых мест для приглашенных в ее заседания посторонних сведущих лиц. С своей стороны, письмом от 21-го марта за No 163, я сообщил вам, что совершенно бесспорные, на мой взгляд, соображения исключают возможность допускать таковых лиц в заседания Государственной думы. Вслед за сим до сведения моего дошло, что, не выждав Высочайшего соизволения на изменение действующих правил и не получив даже моего на то согласия, вы изволили допустить в Думу лиц, участие коих в занятиях последней законом не предусмотрено.

Отсюда возникла для меня обязанность принять немедленно меры к устранению сего нарушения и предупредить возможность его повторения в будущем. Предо мною лежали два пути. Первый из них, формально предуказанный законом, давал мне право распорядиться, на точном основании ст. 4 и 21 Высочайше утвержденных 18-го февраля сего года правил, чтобы заведывающий охраной Таврического дворца не допускал в последний никого из лиц, не имеющих на то права. Другой путь, вытекавший, как мне казалось, из законов вежливости, побуждал меня обратиться предварительно к вам с письмом, прося уведомить, какие меры угодно будет принять вам и образованному для соображения общих вопросов президиуму в видах устранения замеченного нарушения закона. Этот именно путь и был первоначально избран вами; этот же путь избрал и я. Но так как вам не угодно далее на кем оставаться и вы желаете придерживаться единственно лишь пути формального, то и мне приходится отказаться от всяких попыток устранить путем переписки возникающее между нами разномыслие и, пользуясь принадлежащим мне правом, отдать заведывающему охраной Таврического дворца приказ не допускать в стены последнего никаких вообще посторонних лиц, за исключением указанных в Высочайше утвержденных 18-го февраля сего года правилах.

29 марта 1907 г.

ОТВЕТ НА ЗАПРОС, ВНЕСЕННЫЙ 7 МАЯ 1907 ГОДА ПРАВЫМИ ПАРТИЯМИ ДУМЫ, ОБ ОБНАРУЖЕНИИ ЗАГОВОРА ПРОТИВ ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА, ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА И П. А. СТОЛЫПИНА

Господа члены Государственной думы, я прежде всего должен заявить, что только что оглашенный председателем Государственной думы запрос * не относится к разряду тех, по которым правительству предоставлено право давать Государственной думе разъяснения, так как по ст. 40 Учреждения Государственной думы разъяснения эти даются по предметам, непосредственно касающимся рассматриваемых Государственной думой дел, а по ст. 58 — касающихся поступков или действий незакономерных. Тем не менее, ознакомившись из газет со слухами, крайне преувеличенными, правительство нашло возможным, понимая тревогу гг. депутатов о священной особе Государя Императора, прочитать сообщение, которое сегодня должно появиться в сообщениях «Осведомительного Бюро» и «С.-Петербургского телеграфного агентства»: