Полное собрание рассказов, 1957-1973 - [249]

Вдруг Полетт вспомнила, что пообещала этому парню из книжного магазина прийти часов в пять. Пока она окончательно не решила, что предпринять; стала осторожно переходить Мэдисон-авеню. Будь что будет, но она обязательно попадет сегодня вечером на вечеринку в Даунтаун — так она сказала себе.

Толпа все прибывала в багажное отделение и таможню из иммиграционной секции; среди нее — плотные, сбившиеся в кучу группы туристов. Там царила такая невообразимая суматоха, что с галереи для встречающих не различишь собственную мать, не говоря уже о человеке, которого довелось видеть собственную мать, не говоря уже о человеке, которого довелось видеть всего месяц за всю жизнь, да и то девять месяцев назад. Беула, напрягая зрение, вглядывалась через стеклянную стену в толпу, пытаясь отыскать в ней Джирга. Вокруг нее многие, заметив этажом ниже родственников, радостно махали им руками, высоко поднимали детей и махали их ручонками в знак приветствия.

Наконец она увидела его и глубоко, с облегчением, вздохнула, вот он, в черном кожаном пальто до пят, как у офицера эсэсовца, и на голове тирольской шляпе с пером. Ему, видимо, жарко — расстегнул пальто, снял шляпу и, обмахивался ею словно веером. Между распахнутыми полами проглядывал ярко-зеленый твидовый костюм. Даже узрел его где она стоит заметно, что комки на его помятом твиде похожи на россыпь зеленых пузырей. А когда он сдернул с головы шляпу, она оттуда узрела его прическу — специально, видно, сделал для этого путешествия: надежный, недорогой перманент — продержится долго-долго, до весны уж точно. Широкая бледная полоса под высокой, четко очерченной линией волосяного покрова на затылке, а уши (это она заметила впервые) потрясающе оттопыриваются от голого, бритого розоватого черепа. В довершение единого стиля в одежде — длинные, с узкими носами итальянские башмаки из голубой замши и желтовато-коричневые замшевые перчатки.

Беуле пришлось только пожалеть о своей дальнозоркости; она поспешила отстраниться от окна, чтобы он ее не заметил: нужно подумать. Потом вдруг резко повернулась на каблучках и побежала по коридору в женский туалет; вне себя, нервно оглянулась по сторонам: слава Богу, на стене автомат, продающий тампоны «Тампакс» По пути к автомату миновала низенькую пуэрториканку с тремя маленькими девочками; порывшись в сумке, вытащила монету, протолкнула в щель…

На галерею для встречающих не вернулась, а направилась прямо к выходу для пассажиров после таможенного досмотра; ждала с застывшей на губах улыбкой.

Наконец он появился: ну и скупердяй — сам несет свой багаж. Явно набрал лишний вес после окончания лыжного сезона, и лицо стало круглым, как блин. Какой он коротенький — нисколько не выше того парня из книжного магазина. Неужели настолько съежился с прошлой зимы? Увидев ее, он выронил свои сумки — о них споткнулась какая-то пожилая леди — и с ревом: «Schatzl»[18] помчался к ней, чуть не сбив с ног карапуза лет трех.

От его кожи несло каким-то больничным запахом, словно от не долеченного пациента да еще явно надушился одеколоном в туалете самолета). А вдруг сейчас рядом случайно окажется кто-нибудь знакомый, ужаснулась она, позволив ему ласково потрепать себя по подбородку от стыда она наверно, сквозь землю провалится!

— Послушай, — обратилась она к нему, — давай-ка лучше уберем с дороги твой багаж! Я помогу.

— Наконец я прибыл на твою родину! — высокопарно высказался Джирг, поднимая с пола свои сумки и направляясь к стоянке такси. — Ну и где же ближайшая отсюда кровать?

— Да тише ты! — одернула его Беула. — Здесь, между прочим, все говорят по-английски, — напомнила она ему, стреляя глазами по сторонам и чувствуя себя очень неловко: все вокруг такие степенные.

— Мои приятели, — разглагольствовал Джирг, — устроили мне отходную.

Впервые она осознала, до чего громкий у него голос, — натренирован подавать команды лыжникам, оказавшимся в плену у снежного обвала. — Все знают, что ты меня ждешь! Послушала бы только их шутки! Просто умрешь со смеху!

— Могу себе представить… — отозвалась Беула.

В такси Джирг не выпускал из рук маленькую дорожную сумочку авиакомпании.

— Куда поедем, леди? — осведомился шофер.

Она задумалась.

— Скажу вам, когда переедем через мост в Манхэттен.

— Говорите какими-то загадками! — Водитель бросил на нее недовольный взгляд.

Как раз один из этих невыносимых нью-йоркских таксистов… Так рванул с места, что пассажиры чуть не ударились головами о спинку заднего сиденья.

Положив руку Беуле на колено, Джирг пытался заглянуть ей в глаза, — он явно чувствовал себя победителем, в знак чего и водрузил снова тирольскую шляпу с перышком.

— Ну и как там, в горах, погода, а? — мило поинтересовалась она. — Я имею в виду — этим летом?

— Все время идет дождь, иногда с градом. — Он легонько постукивал рукой по ее колену.

В Австрии один такой ласковый жест — и она ошалела бы от желания. Огрубевшие, мозолистые руки скользили по колготкам, — ой-ой, петли спускаются…

— Тебе понравилось путешествие?

— Просто отвратительное! В самолете одни «Americaners».[19] Их, наверно, еще можно выносить в их стране, но в путешествии им явно недостает Kultur.