Полное блюдце секретов - [6]

Игорь начал нервно кусать ногти.

– И еще запомни: нормальными людьми оттуда, как правило, не возвращаются.

Проверено многочисленными опытами. За первой ходкой следует вторая, потом третья…

И понеслось. Вся жизнь испорчена брошенными в юности неосторожными словами: «Это не я».

Теперь ситуация вторая. Ты чистосердечно рассказываешь правду, без всяких там «угрожали», «пугали», в дальнейшем не юлишь и не выкручиваешься. Свободу в виде подписки о невыезде я тебе, конечно, гарантировать не могу: во-первых, это во власти только следователя, и во-вторых, «сто восемь» – это не семечки. То есть возможен тот вариант, что ты все равно едешь в «Кресты».

Как видишь, играю я честно, ничего тебе не гарантируя. Но… Ты зарабатываешь множество очков в свою пользу. К примеру, ты можешь делать упор на самооборону, на то, что никогда раньше ничего криминального не имел, что активно помогал следствию.

Вполне возможно, суд учтет твои доводы и переквалифицирует сто восьмую на сто одиннадцатую. А наказание там – тьфу, как правило, условное. Заметь, что, если ты стоишь в отказе, ни о какой переквалификации и речи быть не может. Но даже если суд оставит сто восьмую статью, то приговор ни в коем случае не будет максимальным.

Фоменко затушил сигарету о торец стола и выбросил окурок за батарею.

– С учетом обстоятельств, с учетом твоей личности и, главное, признания ты получишь немного. Но самое важное здесь то, – Фоменко выдержал паузу, что ты сможешь поговорить со своей Анютой. Имеется в виду до суда, конечно. Один на один. Живой разговор не заменят никакие письма и «малявы» . Верно, согласись?

Игорь потер виски ладонями. Господи, как он запутался. Он ничего не понял из того, что сказал ему Фоменко, кроме последних слов. О том, что он сможет увидеть Анюту. Он не знал, правду ли говорит Фоменко или сочиняет, но мысль о том, что он сядет в тюрьму, так ничего и не объяснив Ане и не простившись, напрочь заглушала все остальное. Всякую логику, всякий трезвый и холодный расчет.

– Вот так, милый мой Игорек, теперь выбирай. Колхоз-дело добровольное…

– Каким образом я смогу ее увидеть? Вы приведете ее сюда?

– Нет. Сюда ее не пустят. В «Кресты» тем более. Я могу организовать вам свиданьице у себя. Причем опять-таки все зависит от тебя. После того как ты дашь правдивые показания, следователь повезет тебя на уличную операцию, то есть на проверку показаний на месте. Ты показываешь и рассказываешь, как все происходило, – что-то типа театра одного актера. Тыкаешь пальцем в кучу, куда скинул «перо», фотографируешься на память вместе с понятыми, ну, и все, в принципе.

После уличной, как правило, заезжают в отделение, следователь там прочитает тебе протокол. Потом он, вернее она, захочет отобедать, сходить в туалет, позвонить маме.

Ну, мало ли, что может ей захотеться. Вот в этот момент я и приглашу к себе в гости твою Анюту. Вы чирикаете минут двадцать-тридцать в моем кабинете, не касаясь, разумеется, запрещенных тем, как то: пропаганда войны, передача шифрограмм западным спецслужбам и, конечно, твой арест. Не, объяснять ей ты можешь, но чтоб не было никаких договоров об алиби или как убрать свидетелей. Понял?

Игорь сглотнул слюну.

– А вы… вы не обманете?..

– А какой смысл? Ты идешь навстречу мне, я, естественно, тебе. О, поэзия в прозе.

Если следователь вдруг не захочет отобедать, я сделаю так, что она захочет. Это уж мои проблемы.

– Хорошо… Хорошо, я все покажу.

– Я и не сомневался, что мы договоримся. Ты ведь неглупый парень, зачем портить себе жизнь?

Фоменко нажал кнопочку на стене.

Зашел сержант.

– Все, дорогой, спокойной ночи. Иди, спи. И попутно вспоминай, как там все было/ Уличная будет завтра. И поменьше слушай советчиков.

Сержант вывел Игоря из комнаты. Павел Николаевич не спал. Он лежал на койке и курил.

– Что случилось, Игорек? Игорь сел напротив и, как прежде, уставился в пол.

– Я не знаю.

– Чего ты не знаешь?

– Ничего не знаю…

– Так, занятно… Я полагаю, тебя вытаскивал этот Фоменко? Игорь кивнул.

– Ну, а ты?

– Я признался.

– Зачем?

– Я не могу. Не могу рисковать. Я хочу увидеть Анюту.

– Ты ее и так увидишь завтра вечером. Что он там тебе наплел?

– У них есть свидетель.

– Очень сомневаюсь. Иначе Фоменко не прискакал бы к тебе в два ночи.

– Я ничего не знаю, – зачем-то снова повторил Игорь. – Я хочу видеть Анюту.

– Дурак ты, паря. – Павел Николаевич затушил окурок и отвернулся к стенке. – Поэтому надоел ты мне. Делай, как не знаешь. Когда в мужской базар встревает баба, я убегаю в сторонку. Подальше…

Игорь лег на койку и закрыл глаза.

ЧАСТЬ 1

Глава 1

– Так вот, господа, эта веселенькая собачка называлась бультерьером. Такая маленькая, похожая на белого поросеночка с розовым пятачком. И по природе своей ласковая и преданная хозяину до безумия. В данном случае – хозяйке. Но главное ее достоинство помимо преданности способность сжимать челюсти с давлением до двадцати пяти атмосфер. Вы знаете, что такое двадцать пять атмосфер? Суньте руку в гибочный пресс узнаете. И если этот маленький ротик на чем-то сжимается, даже любимый хозяин с трудом убедит собачонку отпустить то, за что она там уцепилась.