Полночный всадник - [58]

Слезы хлынули из ее глаз.

— Рамон… — Она обхватила его руками за шею, прильнула к нему.

— Прости меня, querida. У меня мало опыта общения с такими неопытными девушками, как ты. Por Dios, как может мужчина быть таким глупцом!

Он снова поцеловал ее — смело, страстно! Горячая волна прокатилась по телу Кэрли.

Но теперь она уже не боролась со своими чувствами.

Она любила Рамона.

Ответив на поцелуй мужа, Кэрли услышала его стон. Он взял ее на руки.

— Рамон?

Кэрли прильнула к его Могучей груди, и он пошел к дому.

— Si, querida?

— Что… что насчет отверстия?

— Какого отверстия?

— Расшитого цветами в простыне.

Рамон остановился, разразившись безудержным смехом.

— У моей тети доброе сердце, но она ничего не знает о мужчинах. Думаю, еще не родился испанец, который когда-либо пользовался отверстием в простыне.

Она засмеялась. В сердце ее возродилась надежда. Он не уехал к Миранде, а вернулся к ней! Кэрли боялась сказать ему, что любит его, ведь тогда муж вспомнит, что она вынудила его вступить в брак, и решит, будто все это было задумано с самого начала. Она страшилась гнева Рамона и хотела лишь одного — чтобы муж снова занялся с ней любовью.

Рамон распахнул тяжелую дверь, вошел в дом и положил Кэрли на кровать.

— Незачем стыдиться того, что происходит между нами, — сказал он, обхватив руками ее лицо. — Обещай мне, что запомнишь это.

— Хорошо.

Он стянул с нее ночную рубашку:

— Она не нужна. Мы будем спать вместе такими, какими создал нас Бог.

Глядя, как раздевается Рамон, она любовалась им. Когда он, обнаженный, подошел к ней, Кэрли приняла его в объятия, уже не скрывая своей любви.

Рамон неистово овладел Кэрли, и на этот раз, когда они кончили заниматься любовью, она знала, что понравилась ему. Возможно, со временем муж даже полюбит ее.

Ночью и перед рассветом он снова овладел ею. Ее губы опухли от поцелуев, но усталое тело обрело небывалое удовлетворение. Она ощущала неведомую прежде радость.

Потом Кэрли размышляла о том, что по-прежнему разделяло их: Рамон ненавидел дядю, поклялся вернуть ранчо дель Роблес и подвергал себя опасности, как Эль Дракон. Но хуже всего, что она не та женщина, на которой он хотел жениться.

Даже уютно устроившись в его объятиях, Кэрли не сразу смогла заснуть.

— Не верю, что она действительно уехала и вышла за него замуж! Кэрли совсем не знает его! — Винсент Баннистер сидел напротив Флетчера Остина в клубе «Стокман» в Сан-Франциско.

Флетчер приехал в город, где каждую осень встречался с адвокатом Митчелом Уэбстером и своим другом и финансовым советником Уильямом Баннисте-ром. Им предстояло обсудить распределение доходов в конце осенней matanza — забоя скота на шкуры и жир, — а также продажу нескольких тысяч голов, отправляемых на северные золотые прииски.

Встреча прошла, как и планировалось. Уэбстер — уехал, а Уильям отправился с Остином в роскошный клуб «Стокман», где к ним присоединился Винсент. С момента своего появления молодой человек говорил только о Кэрли.

— Как она могла это сделать? — продолжал он, обращаясь скорее к самому себе, нежели к Флетчеру. — Я думал, что не совсем безразличен ей.

— Очевидно, мы надавили на нее слишком сильно.

Официант принес хрустальные бокалы с превосходным ирландским виски и содовой, поставил их на полированный стол из розового дерева и тихо удалился.

Флетчер покачал головой:

— Мне следовало предвидеть, что она взбунтуется… В конце концов, она — дочь своей матери.

Последнюю фразу он произнес с неожиданной гордостью. Люси Остин, красивая, талантливая, умная, не походила на других женщин. Она загубила свою жизнь, связавшись с никчемным шахтером из Филадельфии. Тогда их семья была бедной, и Люси не, верила брату, утверждавшему, что разбогатеет и позаботится обо всех.

Брак с красивым голубоглазым Патриком Мак-Коннеллом был глупым шагом. Люси жилось трудно. Но в письмах к Остину она никогда не жаловалась.

— Все повернулось весьма неожиданным образом, — заметил Уильям. — Как видишь, мой сын еще не оправился от потери. Он очень высоко ценил Кэрли.

— Сожалею, друг мой. Отчасти в этом виноват я. Думаю, она не поступила бы так, если бы мы дали ей чуть больше времени.

— Вы полагаете, она сделала это назло вам? — оживился Винсент. — И я не совсем безразличен ей? — Он откинулся на спинку кресла. — Да, надеюсь, это так. Ведь она почти не знала этого человека. Один Господь ведает, какие страдания ей приходится выносить. К несчастью для нас обоих.

Винсент все говорил о плачевном положении Кэрли, но мысли Флетчера внезапно устремились в другом направлении.

— Извини, Винсент. Кажется, ты сказал… что она почти не знала его?

— Конечно.

Флетчер потер подбородок:

— Не исключено, что она знает его лучше, чем мы предполагали.

— Что вы имеете в виду?

— Возможно, де ла Герра связан с этим преступником, Эль Драконом. Думаю, он и Кэрли были вместе, пока ее держали в горах.

— Не могу этого вообразить, — возразил Уильям. — Семья де ла Герра пользуется большим уважением. К тому же дон Рамон был с нами в ту — ночь, когда Эль Дракон ограбил дилижанс.

— Верно, но, если де ла Герра связан с разбойником, он мог заказать похищение. Наша взаимная неприязнь весьма сильна. Он с радостью насолил мне… похитив племянницу. Если негодяй обесчестил ее, Кэрли пришлось выйти за него замуж.