Полночный вальс - [118]

Амалия проснулась раньше обычного и решила пройти до бухты. Чтобы сэкономить время, она срезала небольшой участок пути и вышла к загону со скотом, принадлежавшим отелю. Животные, сгрудившись у ворот, тревожно мычали, словно предупреждали об опасности. Их тревога передалась Амалии. Ветер дул в упор, и многочисленные юбки развевались за ее спиной.

Она стояла и смотрела на разгулявшиеся в бухте волны, потом перевела взгляд на линию горизонта, за которой на расстоянии двенадцати-пятнадцати миль находился материк. Пахло рыбой, солью и глиной, словно земля была растревожена до самых глубин. Заслышав вопли и перебранку потревоженных чаек, Амалия подняла голову и увидела, что они направляются к болотистым берегам Луизианы.

Обратный путь показался труднее, усиливавшийся ветер дул с такой силой в спину, что Амалия не шла, а бежала, спотыкаясь и чуть не падая. Ветер радостно подхватывал песок, потревоженный ее шагами, и швырял ей вслед. Амалия старалась не оглядываться, потому что песок, смешиваясь с моросью, больно бил по лицу, забивался в складки бумазейного платья.

Добравшись до виллы, Амалия нашла в дверях две записки: одна от мистера Магга, приглашавшего их с Мами вечером в отель на традиционный бал котильона, а другая — от Франсис Прюетт, которая просила их прийти на этот бал, чтобы всем вместе противостоять силам природы, чтобы поддержать друг друга и дать друг другу успокоение. Франсис писала, что в их положении не принято ходить по балам, но этот случай особый и, поскольку танцевать они не будут, то составят чудесную компанию.

Мами весь день думала, ехать ей в отель или нет. У нее на сей предмет были свои резоны.

Однако, представляя, как будет сидеть в темноте одна и слушать завывание ветра за стенами виллы, она решила, что для ее уставших нервов лучше побыть на людях, в обществе Амалии.

Теперь уже мало кто сомневался, что надвигается шторм, подготовка к длительной осаде шла весь день: ставни и двери на вилле, в сарае и других хозяйственных помещениях были наглухо закрыты и заперты на засовы и болты, вещи с улицы и галереи внесены в дом, готовился огромный запас еды, свечей, лампового масла. Делалось это повсюду, в том числе и в отеле, несмотря на оптимизм его хозяина.

Тиге с фонарем в руке провожал Амалию и Мами до самого отеля. Старая леди опиралась на руку невестки, прижимаясь к ней при каждом порыве ветра и сожалея в душе, что не осталась дома.

Справа от них бушевало разъяренное море, так что брызги и пена разбивавшихся о берег волн долетали и до них. Но вот из открытых, ярко освещенных окон отеля послышались звуки старинного танца, и идти стало легче. Казалось, вызов силам природы брошен. Теперь сияние огней отеля стало для острова приготовившегося к шторму, единственным маяком и надеждой.

Пристроенная недавно танцевальная зала отвечала самым изысканным требованиям времени: канделябры сверкали медью и переливались хрусталем, паркетные полы, навощенные до зеркального блеска, напоминали озерную гладь, стены были оклеены обоями, входившими в моду, цвета электрик. Несколько длинных столов были сдвинуты к стенам: в другое врем зала использовалась для приемов, торжественных обедов и банкетов.

Против ожидания собралась большая толпа: люди стремились быть вместе.

Настроение у собравшихся было нарочито приподнятое, всюду слышались шутки, смех, заглушаемые звуками музыки. Однако беспокойство витало в воздухе, оно проявлялось в голосах, звучавших громче обычного, слишком оживленных жестах, звонком смехе, даже в том, как энергично, с вызывающим блеском в глазах скользили по паркету пары. Много говорилось о том, что делать, если вода затопит остров. Один шутник, молодой человек из Нового Орлеана, черноглазый красавец с лихо закрученными усами, любимец дам, заявил, что в этом случае есть только один выход: танцевать на столах, пока их не вынесет в открытое море.

Однако не все могли веселиться в тот вечер. Некоторые стояли у окон, наблюдая с тревогой за волнами в бухте. Другие с нетерпением ждали прибытия «Стара», предпочитая лучше оказаться на его борту, чем подвергаться риску быть затопленными в собственном доме. Пароход опаздывал, но удивляться было нечему: в такую погоду капитан Смит мог вообще не выходить в море или остановиться в каком-нибудь тихом месте, чтобы переждать шторм. По крайней мере, многие так считали. Если их прогнозы оправдаются, все окажутся в плену у стихии, и тогда всем будет не до веселья и шуток.

Франсис Прюетт старалась не показать волнения. Она радостно приветствовала Амалию, нашла место для Мами в обществе пожилых дам, Франсис кокетничала, когда говорила, что ей нравится смотреть на волны, хотя они порой и нервировали. Единственное, о чем она сожалела, что Опостин и Мари-Ида не остались с бабушкой в поместье «Тенистое», хотя малыш так радовался всему и ничуть не боялся, особенно после того, как один симпатичный пожилой джентльмен сказал ему, что волны — это лошадки, а пена на них — разметавшаяся грива.

Для веселья и настроения Дейв Магга приказал подать всем шампанское.

— «Стар» привезет новую партию вина, а это мы разопьем прямо сейчас, — заявил он смеясь.