Полночный поцелуй - [21]

Я заставила себя произнести очень спокойно:

— Лес, мы должны позвонить в полицию.

Он вскочил и схватил меня за руку. Я удержалась и не вырвала ее — мне не хотелось расстраивать его еще сильнее.

— Энджи, ты должна разрешить мне убраться отсюда. Клянусь, я не имею к этому никакого отношения! Но если полиция узнает, что я приходил сюда, я не сумею им ничего объяснить. Знаю я, как это бывает. Они найдут способ повесить это на меня, хотя я ничего не сделал.

— Ничего подобного не произойдет.

— Никто, кроме тебя, не знает, что мы встречались, поэтому если я заберу свои шмотки и уеду домой, им не придется зря тратить время на разговоры со мной. Пожалуйста, Энджи, отпусти меня.

— Лес, я должна вызвать полицию.

Он отпустил мою руку и стиснул кулаки. На секунду мне показалось, что он меня ударит.

— Пожалуйста, позволь мне сунуть шмотки в машину, а потом позвоним.

Лес не стал дожидаться моего ответа. Он схватил вещи, которые забрал из комнаты Люси, и помчался к парадной двери. Несколько мгновений спустя я услышала, как заработал двигатель. Выглянув из окна, я увидела уносящуюся прочь машину.

Я вышла из дома и набрала 911. Туманные призраки кружили вокруг меня, пока я дожидалась полицию.

«Скорая» и полиция приехали через несколько минут. Записав все, что я знаю о состоянии Люси, врачи уехали. Полицейские, разогнав небольшую толпу собравшихся соседей, попросили меня сесть в патрульную машину и дождаться инспекторов из убойного отдела. Я смотрела, как они натягивают желтую ленту у парадной двери, и тут подошли двое, оба в гражданской одежде, поэтому я предположила, что это инспекторы, и вышла из машины.

Классически эксцентричная пара. Один — красивый латиноамериканец лет тридцати пяти в отлично сшитом костюме, может, и не от Армани, но превосходная имитация. Его гладко зализанные назад черные волосы, как у куклы Кена, напомнили мне Стива. Белый мужчина, стоявший рядом, был красив в молодости, но время мстительно потопталось на нем. Прилично за шестьдесят, с поредевшими рыжими волосами, подернутыми сединой, ввалившимися голубыми глазами и челюстями как у бульдога. Тусклые позолоченные пуговицы на его неопрятном синем пиджаке собирались вот-вот отлететь.

«Бульдог» пожал мне руку, как будто бейсбольной перчаткой.

— Я инспектор Сэнсом из полицейского департамента Сан-Франциско, а это инспектор Трухильо. Мы бы хотели задать вам несколько вопросов.

Тут к ним подошел один из полицейских в форме. Трухильо сказал ему несколько слов и отошел, оставив меня наедине с Сэнсомом, предложившим:

— Может быть, вам будет удобней в патрульной машине?

Я кивнула.

Прежде чем сесть на заднее сиденье, инспектор Сэнсом расстегнул пиджак. Внезапно мне подумалось, что не помешало бы позвонить адвокату. Допрос на заднем сиденье полицейской машины невольно пробуждал во мне скрытый комплекс вины. Но Сэнсом ободряюще улыбнулся и выглянул в окно.

— Здесь очень сильные туманы. Не знаю, как люди это выдерживают. Я-то предпочитаю погодку как можно жарче. Сам живу в районе Миссии, но когда выйду в отставку, хочу переселиться в пустыню, в Аризону. Я понимаю, мэм, это, должно быть, здорово на вас подействовало, но мы должны кое-что выяснить. Ваше полное имя, пожалуйста.

— Анджела Маргарет Маккафри.

Сэнсом улыбнулся:

— Хорошее ирландское имя. Вы выросли в Сан-Франциско?

— Да. Меня назвали в честь острова Ангела.

Обычно когда я говорю, что меня назвали в честь острова Ангела — небольшой зеленой невозделанной скалы в заливе между Сан-Франциско и Марин, людям становится смешно. Добраться до него можно только на пароме, и поначалу он был иммиграционной и карантинной станцией для азиатов-иммигрантов. После Второй мировой войны его передали в ведение департамента парков, и люди начали туда ездить на пикники и в походы. Мои родители выросли в рабочем ирландском районе Ноэ-Вэлли, где большие семьи набивались в викторианские домики-«вагоны» с двумя спальнями и одной ванной. Мама была одной из пяти детей, а отец — одним из семи, так что когда подростками они начали встречаться, им толком негде было побыть наедине. Они садились на паром до острова Ангела и пропадали там часами.

Мать обнаружила, что беременна, за неделю до окончания средней школы Миссии. Не знаю, можно ли это назвать вынужденным браком, но, будучи добрыми католиками, они вряд ли имели другой выбор. Мама и папа закончили школу и попали сразу во взрослую жизнь. Моя сестра Tea появилась на свет через одиннадцать месяцев после меня (ирландские близнецы, как нас называли в нашем районе). Поэтому меня назвали в честь места, подарившего моим родителям, возможно, единственные за всю жизнь мгновения беззаботного счастья. Сэнсом, со своими поблекшими голубыми глазами и ободком медных волос на лысой голове, смотрел так, словно понимал эту историю, — возможно, и с ним случилось нечто подобное.

— Право же, это славно — местная девушка. Я-то родом из Норт-Бич, — сказал он, имея в виду итальянский район к северу от даунтауна. — В школе я себя чувствовал здорово не в своей тарелке. — Он показал на остаток волос, в юности наверняка бывших рыжими, как морковка. Легко представить, как сильно он выделялся среди темноволосых одноклассников. — Ну, пожалуй, стоит перейти к делу.