Полночный поцелуй - [94]
А воины тем временем смогут вплотную заняться своими врагами, главным образом тем П1, который, как подозревал Лукан, возглавил новый мятеж Отверженных. Взрыв штаб-квартиры должен будет заставить этого ублюдка выйти из тени.
Лукану не терпелось приступить к делу, а вернее, поскорее завершить его, он рвался в бункер, там ему нужно было решить другую проблему, касавшуюся его лично. Он оставил Габриэллу огорченной и растерянной.
И теперь Лукану следовало сказать ей то, о чем он не готов был не только говорить, но даже думать, особенно сейчас, когда сила собственных чувств ошеломила его.
Он выстраивал самые разнообразные планы — дерзкие, глупые, безнадежные.
А в машине воины проверяли оружие, застегивали молнии на сумках с С-4, настраивали наушники и микрофоны, чтобы оставаться на связи во время минирования приюта.
— Сегодня будет салют в честь Кона и Рио, — сказал Данте, пальцами в черных перчатках ловко щелкнув по угрожающе загнутому лезвию своего клинка и пряча его в ножны на поясе. — Пришло время мести.
— Верно, — подхватил Нико.
Воины приготовились к выходу, когда Лукан поднял руку.
— Стойте! — Его мрачный оклик пригвоздил всех к месту. — Вы должны кое-что знать. У нас впереди рискованное предприятие, и сейчас самое время сказать вам начистоту пару вещей… и каждый из вас должен дать мне обещание.
Лукан обвел взглядом воинов, с которыми сражался бок о бок и которые были ему как братья; казалось, так будет вечно. Они всегда считали его своим лидером, доверяли ему принятие самых сложных решений, зная его феноменальную способность избегать ошибок и просчетов.
Сейчас Лукан колебался, не зная, с чего начать. Он потер подбородок и резко выдохнул.
Гидеон, нахмурившись, с тревогой смотрел на него.
— Все хорошо, Лукан? Ты здорово пострадал в засаде. Если хочешь остаться…
— Нет. Дело не в этом, я в отличной форме. Мои раны залечены… благодаря Габриэлле, — сказал он. — Сегодня она и я…
— О черт, — улыбнувшись, произнес Гидеон, когда Лукан замолчал.
— Ты пил ее кровь? — спросил Нико.
— Она Подруга по Крови, — проворчал устроившийся на заднем сиденье Тиган.
— Да, она Подруга по Крови, — спокойно подтвердил Лукан. — И я намерен попросить ее стать моей навсегда.
Данте вытаращил глаза, а затем его губы медленно растянулись в улыбке.
— Мои поздравления, старина. Я серьезно. Гидеон и Нико отреагировали примерно так же и одобрительно похлопали Лукана по плечу.
— Это не все, — продолжал Лукан.
Четыре пары глаз уставились на него, Тиган ждал с мрачной сосредоточенностью.
— То, что прошлой ночью сказала обо мне Ева… — Все, кроме Тигана, возмущенно загалдели, но, перекрывая их голоса, Лукан заговорил дальше: — Да, я согласен, ее предательство не имеет оправдания. Но то, что она сказала обо мне… это правда.
Данте прищурился:
— Ты о чем?
— О Кровожадности, — ответил Лукан. Слово повисло в мертвой тишине машины. — Есть у меня такая проблема. Возникла она давно. Я борюсь с ней по мере сил, но бывают времена, когда… — Лукан опустил голову, глядя в пол. — Не знаю, смогу ли я с ней справиться. Возможно, если Габриэлла будет рядом, у меня появится шанс. Я стану сопротивляться до последнего, но если я все же перейду грань…
Гидеон непристойно выругался.
— Этого не случится, Лукан. Из всех нас ты самый сильный. И всегда был таким. Тебя ничто не может сломить.
Лукан покачал головой:
— Я больше не могу притворяться, что моя болезнь находится под жестким контролем. Я устал. «Ничто не может сломить» — слишком громко сказано. Мне девятьсот лет удавалось притворяться, а Габриэлле потребовалось всего две недели, чтобы сорвать с меня эту маску. Она заставила меня посмотреть правде в глаза, увидеть себя таким, каков я есть на самом деле. То, что предстало моему взору, не очень мне понравилось, но я хочу быть лучше… ради нее.
Нико хмуро посмотрел на Лукана:
— Черт возьми, Лукан, ты что, сейчас говоришь о любви?
— Да, — с мрачной торжественностью ответил Лукан. — Да, я люблю ее. Именно поэтому я кое о чем хочу вас попросить. Каждого из вас.
Гидеон кивнул:
— Ну, выкладывай.
— Если я стану совсем плох — может быть, очень скоро, а может быть, спустя длительное время, — я хочу быть уверен, что вы не дадите мне пасть окончательно. Если вы увидите, что Кровожадность берет надо мной верх, если вы решите, что я превращаюсь в… дайте мне слово, что уничтожите меня.
— Что? — переспросил Данте, не веря своим ушам. — Ты не можешь просить нас об этом.
— Послушайте меня…
Лукан не привык упрашивать, и сейчас слова застряли у него в горле. Но ему нужно было услышать от воинов конкретный ответ. Он устал бороться в одиночку и очень боялся, что его падение обернется для Габриэллы гибелью.
— Я хочу, чтобы каждый из вас поклялся, что сделает это. Обещайте мне.
— Черт. — Данте посмотрел на него с изумлением, но кивнул. — Хоть это и похоже на речь безумного, я даю слово.
Гидеон покачал головой, ткнул Лукана кулаком в плечо и сказал:
