Полночная ведьма - [9]

К тому времени, когда уходят последние гости, я замечаю, что час уже поздний. Мама давно легла спать. Фредди уже давно ускользнул бог знает куда, чтобы заняться бог знает чем. Наконец-то в медленно сгущающихся летних сумерках я могу подняться по широкой лестнице в спальню – мое убежище. Я вижу, как на моей кровати, растянувшись, лежит любимый черный кот Яго.

– Так вот где ты скрывался весь день. – Я улыбаюсь, гладя его шелковистую шерсть. Кот растягивается еще больше, образуя невообразимо длинный и тонкий черный силуэт на белом покрывале кровати. Я наклоняюсь и целую его в лоснящуюся черную голову, отчего он мурлычет. – Тебе тоже будет не хватать моего отца, правда, дружок? – В ответ он нежно тыкается мордой в мою ладонь и щекочет ее своими усами. Я ясно помню тот день более десяти лет тому назад, когда отец подарил мне его. Он тогда уже был не котенком, а молодым котом, еще не полностью выросшим, тонким и мягким, словно бархатный шарф. Чернильная чернота шерсти красиво оттеняла его ярко-зеленые глаза.

– О, папа, он великолепен! – вскричала я, тут же взяв кота. – А глаза у него такого же цвета, как и мои.

– Его зовут Яго, – сказал отец. – Я дал ему это имя, чтобы ты всегда помнила, что ни одному человеку, каким бы красивым и умным он ни был, нельзя полностью доверять.

Я уже была знакома с трагедией Шекспира, в которой речь шла о ревности и предательстве, и в моем юном сознании хитрость Яго и его скользкое коварство оставили глубокий след.

– Но я доверяю тебе, папа.

– Ребенок должен верить родителям, это неизбежно. Но когда ты вырастешь и сможешь выбирать сама, все будет по-другому. Тогда решать придется самой.

Эти слова показались мне странными, но я была девочкой, так что где мне было их понять? Но теперь, теперь я понимаю их очень хорошо. Собственно говоря, я слышала от отца девиз Клана Лазаря каждый день с тех пор, как мне исполнилось тринадцать. «Вера и Молчание». Если ты не будешь рассказывать о своих секретах вслух, у других не будет возможности предать тебя, выдав их. Верь клану и молчи. Этому меня и учили все это время. И вряд ли я когда-нибудь это забуду.

Хотя отец осторожно готовил меня к роли Верховной Ведьмы с самого моего рождения, мое обучение началось по-настоящему лишь в тот день, когда я вступила в клан. Наши собрания всегда проводились ночью. Уизерс, хотя сам он и не волшебник, был в курсе происходящего и делал так, чтобы мое отсутствие в доме оставалось незамеченным. Позднее, когда я достаточно выросла, чтобы иметь собственную камеристку, отец приставил ко мне Вайолет. Все прошедшие с того дня годы это было таким благословением – иметь рядом с собой человека, который знает о ведовском клане и о моем месте в нем. Мы с ней посещаем собрания вместе, и если мне надо уехать из дома по его делам, Вайолет всегда меня сопровождает. Эта система многие годы хорошо служила отцу. Если бы мне случилось покинуть наш дом без должного сопровождения, многие, в том числе и мама, удивились бы и принялись задавать вопросы. К счастью, у моей матушки крепкий сон, так что все те часы, которые я провела в обществе наставников, остались ею не замеченными, хотя порой она и отпускала замечания по поводу моей необъяснимой усталости и темных кругов под глазами.

Пусть мне и не нравились уловки и ухищрения, на которые приходилось идти, чтобы непосвященные ничего не заподозрили, но как же я наслаждалась тем временем, когда училась быть полноправной ведьмой! Согласно нашим обычаям, юного волшебника или ведьму должны наставлять несколько членов клана. Правда, некоторые из них играют в процессе этого обучения лишь незначительную роль, как, например, милейший лорд Граймс, посвятивший меня в церемониальные обязанности, которые должна исполнять Верховная Ведьма. Его должность Хранителя Чаши связана с темными тайнами, но сам он милый человек и прилагал такие невероятные усилия, чтобы я не заскучала, что я быстро усвоила все церемониальные моменты моей будущей роли. Были и другие члены клана, которые слушали, как я декламирую заклинания, а также те, кто заставлял меня петь наши праздничные и благодарственные гимны до тех пор, пока я не выучивала в них каждое слово. Но главными моими наставниками были двое: естественно, отец, проведший много часов, выслушивая, как я объясняю задачи и обязанности Клана Лазаря, и его друг. Он приводил различные доводы, направленные на опровержение моих утверждений, и заставлял меня глубже вдумываться в смысл сказанного.

Как часто отец напоминал мне, что все это он делает ради того, чтобы как можно лучше подготовить меня к роли предводительницы клана, которую мне когда-нибудь предстоит сыграть. И вот этот день настал, и Клан Лазаря скоро возглавлю я. Я сажусь на край высокой кровати и протягиваю руку к украшенному резными дикими розами изголовью, собираясь дернуть за шнур звонка. Скинув туфли, я несколько раз сгибаю и разгибаю усталые пальцы ног и вздыхаю с облегчением оттого, что самая худшая часть этого ужасного дня наконец осталась позади. Внезапно на меня наваливается невыносимая усталость. Я собралась было позвонить в звонок и вызвать к себе Вайолет, но вместо этого решаю несколько минут побыть одной. Я чувствую, как по спине бегут мурашки от волнения, когда я подхожу к противоположной стене комнаты и отодвигаю в сторону небольшую картину, за которой скрыт сейф. Я закрываю глаза и кручу диск замка, бормоча тайные слова, дающие доступ к хранящимся в его глубине драгоценным предметам. Раздается тихий щелчок, и дверца сейфа отворяется. Доставая из него старинную шкатулку из зеленой кожи, я чувствую, как ко мне возвращаются силы при мысли о том, что сейчас я снова буду держать в руках драгоценные камни – бриллианты, которые принадлежали семье Монтгомери на протяжении жизни многих поколений и слухи о которых вышли далеко за пределы Британии. Я сажусь за туалетный столик и открываю шкатулку. Матушка надела это ожерелье, когда выходила замуж за моего отца, но она всегда считала его чересчур роскошными. И именно отец предложил подарить его мне, в день моего восемнадцатилетия. Мама сначала пришла в ужас от этой идеи, поскольку не представляла себе, как незамужняя девушка может прилюдно носить подобное. Но милый папа, зная о истинном предназначении этих камней для нашей семьи – и для меня, – настоял на своем. Он также настоял на том, чтобы мне было разрешено надевать это бриллиантовое ожерелье, когда я буду выходить в свет, и с тех пор оно красовалось на мне на многих балах. Всякий раз, ощущая прикосновение прохладных бриллиантов к коже, я чувствую неразрывную связь с предками. Не только с аристократическим родом герцогов Рэдноров, к которому я принадлежу, но и со своим ведовским кланом. Ибо эти камни представляют собой средоточие могущества Клана Лазаря, без них Эликсир не имел бы силы. Я не могу удержаться от искушения подержать их в руках. Их магия сильна. Даже тусклого освещения моей спальни достаточно, чтобы они заиграли синими и зелеными красками. Их обрамление необычно, «лапки», держащие камни, похожи на застывший на морозе водопад, в котором каждый бриллиант заключен в изысканную оправу из белой платины, твердой и блестящей. Как и всегда, близость камней придает мне сил. Но тут Яго, который совершенно безразличен к значимости подобных вещей, громко мурлыча, прыгает ко мне на колени и уверенно устраивается между мною и предметом моего интереса. Часы на стене отбивают время.