Полночь в кафе «Черный дрозд» - [3]

Возможно, Зи заблаговременно подготавливала меня к тому дню, когда вдруг выяснилось, что я должна два месяца заниматься делами кафе. Много лет назад бабушка предсказала, что я непременно вернусь в Уиклоу. Она не сомневалась, что так будет.

Со вздохом, отвлекшись от мыслей о маме, Зи и черных дроздах, я отперла дверь – вход в кафе. Вернувшись в кухню, прошла на большую, пострадавшую от непогоды террасу через раму из проволочной сетки. Та с глухим стуком захлопнулась за спиной.

Майский рассвет окрасил небо ярко-оранжевым, добавив несколько нежно-розовых штрихов. Отовсюду слышался многоголосый птичий щебет. В свежем воздухе витал аромат мяты и базилика.

Я оглядела гравийные дорожки, обложенные камнями клумбы, травы, цветы и небольшой огород. Бабушка вложила в сад всю душу. Это чувствовалось в каждом трепещущем на ветру листочке.

Неприветливо покосившись на расположенную у крыльца грядку с парой худосочных, захиревших кабачков, я направилась к выстроившимся у забора незнакомцам. Некоторые при виде меня вежливо улыбнулись. Мужчина лет шестидесяти, стоящий на шаг впереди остальных, поздоровался:

– Доброе утро, мэм.

За прошедшую неделю меня назвали «мэм» по меньшей мере раз двадцать. И хотя на юге так принято обращаться ко всем женщинам, это раздражало. У нас на севере никто так не выражается, разве что старики.

Заговоривший со мной человек был одет в камуфляжные штаны и футболку с надписью «Птицелюб». На голове у него красовалась бежевая широкополая панама, а на ногах – походные сапоги, которые больше подошли бы для тропинок возвышавшейся невдалеке горы Лукаут, чем для провинциального кафе.

– Доброе утро. – Свежесть и прохлада не особенно облегчили головную боль. – Сожалею, но кафе откроется только в восемь.

– Мы тут не за этим, – перебил мужчина. На его носу, похожем на луковицу, подрагивали бусинки пота.

Я сунула руки в карманы.

– Не за этим? А зачем? Что вы делаете в моем дворе, да еще в такую рань?

В голосе мужчины зазвучал неподдельный энтузиазм:

– Мы члены Общества орнитологов Алабамы из города Мобил. Приехали посмотреть на Turdus merula. Вы их уже видели?

– Тур… что?

– Черных дроздов, – раздельно артикулируя, пояснил мужчина и, вытащив телефон, показал фотографию. Наверное, решил, что я туго соображаю. – По имеющимся сведениям, на городском кладбище несколько дней назад видели целую стаю Turdus merula. Один местный житель сказал, что черные дрозды гнездятся здесь, на ветках шелковиц.

Остальные орнитологи, навострив уши, подтянулись ближе.

Я обернулась на две красные шелковицы, растущие в отдалении. Они раскинулись шатром, словно стараясь укрыть весь сад от бедствий и невзгод.

Около века назад Хранительницы приехали из-за границы в маленький южный городок, где между двумя могучими деревьями располагается портал в другой мир. В переплетении их ветвей скрыт проход, который в полночь соединяет тот свет и этот…

Что ж, этого следовало ожидать. В день бабушкиных похорон на кладбище через весь город устремилась стая черных дроздов. У нескольких туристов едва не началась истерика. Местным пришлось уверять, что дрозды не станут нападать на людей, как в фильме «Птицы» Альфреда Хичкока.

Конечно, приезжих можно понять: не так уж часто пернатые слетаются на похороны, чтобы почтить память усопшего. К тому же бытует мнение, что на нашем континенте черные дрозды вообще не водятся.

Жители Уиклоу не придали значения этому событию, разве только отметили, что птицы появились в неурочное время. Черные дрозды всегда были частью этого городка и уже давно стали здесь чем-то обыкновенным и привычным, как здание местного суда, живописные пейзажи и галстуки-бабочки мистера Лейзенби. Приезжих, напротив, появление птиц повергло в шок.

– Мэм! – тормошил меня мужчина. – Вы видели черных дроздов?

– Видела, – наконец откликнулась я. – Самок. Они чуть светлее, чем дрозд на вашей фотографии.

Собравшиеся радостно ахнули. Некоторые из них бросились срочно кому-то звонить.

– Если есть самки, значит, самцы тоже здесь! – Мужчина с торжествующей улыбкой поднял указательный палец.

Я еле сдержалась, чтобы в свою очередь не ткнуть в него пальцем, но промолчала. Самцов тут нет, и сэр Птицелюб сам в этом удостоверится, если пробудет в Уиклоу подольше.

– Как вам кажется, сколько их? – поинтересовался он. – Примерно.

«Всего двадцать четыре птицы, черные как ночь», – говорила Зи.

– Две дюжины.

По толпе пронесся вздох восхищения.

Я заметила, что из соседнего дома, прозванного Домом на холме из-за своего расположения на небольшой горке, вышел мужчина. Прислонился к колонне и нерешительно помахал.

Это Гидеон Киплинг, бабушкин юрист. Он мне нравится: во-первых, держится со мной дружелюбно, а во-вторых, не пробовал всучить мне кабачковый хлеб. Я помахала Гидеону в ответ и вновь повернулась к орнитологам.

– Черные дрозды гнездятся на шелковицах? – спросил их предводитель.

– Не гнездятся. Они там сидят, – уклончиво пояснила я. – Иногда.

Точнее, каждую ночь, с двенадцати до часу, и поют свои песни. Днем черные дрозды появляются крайне редко. Для этого должен быть особый повод. Например, похороны.

Орнитолог нахмурил косматые седые брови.