Полночь у Достоевского - [8]

Мы увидели его через несколько минут на подходе к железной дороге. Мы остановились и указали друг на друга, замерев на мгновение. Огромное удовольствие, восторг — вот что мы чувствовали, глядя, как происходящее обретает объем. Незнакомец свернул на улицу, поперечную нашей. Тодд ударил меня по руке, повернулся и побежал. Я тоже. Мы бежали туда, откуда только что пришли. Мы завернули за угол, пронеслись по улице, обогнули еще один угол и стали ждать. Вскоре он появился, он шел нам навстречу.

Именно этого Тодд и хотел — столкнуться с ним нос к носу. Мы направились к нему. Он задумчиво брел по тротуару, явно во власти своих мыслей. Я придвинул Тодда к себе и мы продолжили движение плечом к плечу, чтобы старик не прошел между нами. Мы ждали, пока он нас увидит. До того момента, когда он поднимет голову, оставались считанные шаги. Этот временной промежуток изобиловал деталями. Мы приблизились настолько, что уже могли рассмотреть его осунувшееся, изрядно обросшее лицо с морщинками вокруг рта, слегка отвисшую челюсть. Он наконец увидел нас и остановился, его рука схватилась за пуговицу. Из потрепанного капюшона на нас смотрел изнуренный человек. Человек замкнувшийся, оторванный от дома — такой, каким мы его себе и представляли.

Мы прошли мимо, сделали восемь или девять шагов, повернулись и посмотрели ему вслед.

— Отлично, — оценил Тодд. — Прекрасный результат. Теперь можно переходить к следующему этапу.

— Нет никакого следующего этапа. Мы посмотрели на него вблизи. Мы знаем, кто он, — сказал я.

— Ничего мы не знаем.

— Мы же хотели встретить его еще раз — и все.

— Всего-то на пару секунд.

— Ты что, сфотографировать его хочешь?

— Телефон нужно подзарядить, — серьезно сказал он. — Кстати, на нем анорак, вблизи это точно видно.

— На нем парка.

Два с половиной дома отделяли старика от поворота налево, на ту улицу, где он жил.

— Надо переходить к следующему этапу.

— Не дури.

— Надо с ним поговорить.

Я взглянул на Тодда. На его губах застыла неестественная, будто с чужого лица, улыбка.

— Ты с ума сошел.

— Совершенно разумный шаг.

— Но ведь тогда погибнет вся наша затея, все сделанное. Нельзя с ним разговаривать.

— Мы зададим ему несколько вопросов, только и всего. Спокойно, ненавязчиво. Кое-что выясним.

— Нам с тобой никогда не были нужны точные ответы.

— Я насчитал восемьдесят семь вагонов. Ты насчитал восемьдесят семь вагонов. Не забывай.

— Это совсем другое, сам знаешь.

— Поверить не могу, что тебе не любопытно. Мы же исследуем параллельную жизнь. Этот разговор никак не повлияет на то, что мы с тобой обсуждали.

— Он повлияет на все. Так нельзя. Это безумие.

Я посмотрел вперед, на человека, из-за которого мы спорили. Он по-прежнему шел медленно и нетвердо, по обыкновению заложив руки за спину.

— Если ты такой ранимый, я сделаю все сам, — заявил Тодд.

— Не сделаешь!

— Почему это?

— Потому что он старый и слабый. Потому что он не поймет, чего ты хочешь.

— Чего я хочу? Немного пообщаться. Если он откажется, я сразу же уйду.

— Потому что он совсем не говорит по-английски.

— Ты не знаешь этого. Ты ничего не знаешь.

Он пошел было к старику, но я схватил его за руку и развернул к себе.

— А еще потому, что ты его испугаешь, — сказал я. — Видок твой его испугает. Урод.

Он посмотрел мне прямо в глаза. Долго не отводил взгляда. Потом вырвал свою руку, а я толкнул его с тротуара. Он отвернулся и двинулся к старику, я догнал его, развернул к себе и ударил в грудь. Это был пробный удар, вступление. К нам подъехала и унеслась прочь машина, в окнах промелькнули лица. Мы с Тоддом сцепились. Его трудно было ухватить — слишком он был нескладный, угловатый, острые локти, острые колени, неожиданная сила. В попытках его обездвижить я потерял перчатку. Я хотел ударить его по печени, но не знал, где она находится. Он замахнулся, как в замедленной съемке. Я уклонился и голым кулаком стукнул его по голове. Боль от этого удара ощутили мы оба, Тодд замычал и скрючился, как эмбрион. Я сорвал с него шапку и бросил в сторону. Мне хотелось повалить его и приложить головой об асфальт, но он слишком крепко стоял на ногах, продолжая гудеть, низко, непреклонно — как сломанный робот в фантастическом фильме. Потом он выпрямился, побагровевший, с бешенным взглядом, и пошел на меня, слепо размахивая кулаками. Я отступил вполоборота, ожидая атаки, но Тодд упал до моего удара, тут же поднялся и побежал.

Человек в капюшоне поворачивал на свою улицу, он уже почти исчез из виду. Я смотрел, как бежит Тодд — медленно, вязко, пружинисто. Ему надо было бы поднажать, чтобы догнать старика до того, как тот скроется в сером каркасном доме, куда мы его «поселили».

Я посмотрел на свою перчатку, лежащую посреди улицы. На Тодда, который бежал без шапки, огибая островки обледенелого снега. На всю окрестную пустоту. И не мог осмыслить происходящее. Я ощущал абсолютную непричастность. Дыхание Тодда виднелось шлейфом белого пара. Я пытался понять, почему все так вышло. Он хотел поговорить с незнакомцем, только и всего.