Он вдруг схватил ее в объятия и крепко стиснул.
Секунду спустя он стоял на подоконнике в изодранной одежде, расставив ноги, слегка наклонившись, и сосредоточенно глядел вниз.
— Ты думаешь, я боюсь? — спросил он со смехом, от которого сердце Элизабет забилось сильнее.
Она видела, как он осторожно опустился на колени и свесил одну ногу в пустоту, держась рукой за ставень. Все его движения были по-кошачьи ловкими. Секунду-другую он поколебался, возможно, не мог нащупать носком ноги щель между камнями. Наконец плечи его исчезли, и в проеме окна осталась лишь голова, красивое лицо было обращено вниз, он внимательно смотрел под ноги, волосы над широким лбом отливали медью.
— Это совсем легко! — крикнул он из-под окна. — Тут, немного пониже, водосточный желоб.
Элизабет опустилась на колени у окна и открыла рот, будто собиралась кричать.
— Давай, спускайся, — сказал Серж. — Как влезешь на подоконник, держись за ставень, как я. Ты видела, как я это проделал?
Собрав все силы, девушка крикнула «да!» вдруг охрипшим голосом.
— Когда левой рукой ухватишься за ставень, правой держись за подоконник, а левой ногой нащупай тре…
Последнее слово было прервано воплем. Элизабет не тронулась с места, но глаза ее расширились, а руками она схватилась за голову. Немного погодя выпрямилась и позвала вполголоса:
— Серж!
Казалось, вместе с холодом и туманом в комнату вползает тишина еще спящей земли, но за белой пеленой уже угадывались первые проблески дневного света. Минуты через три Элизабет встала и, подставив стул, взобралась на подоконник. Она стояла, обратив лицо к небу и закрыв глаза, долго вдыхала сырой воздух, доносивший до нее все запахи леса и земли. Кровь стучала в висках, ей вдруг стало страшно, и она ухватилась за ставни, но бездна манила ее, ибо Элизабет принадлежала бездне с того самого дня, когда впервые увидела кроваво-красные скалы, и теперь бездна говорила с ней на безмолвном языке, понятном лишь мертвым. Ей вдруг показалось, будто дом наклонился вперед, чтобы сбросить ее вниз. Девушка согнула ноги в коленях и выпустила ставни.
Только тогда Элизабет открыла глаза. Увидела над собой черную громаду Фонфруада, качавшуюся в небе, словно перед тем как обрушиться, и еще секунду переживала весь ужас перехода в небытие. Скорость падения была такова, что девушка не успела вскрикнуть, однако у нее не возникло ощущения, что она падает, наоборот, ей казалось, что земля, дикие кусты и торчавшие из тумана пики скал летят навстречу ей в едином порыве, со страшной скоростью, раскачиваясь вправо и влево, будто вся земля опьянела.
Как в бреду видит она человека, шагающего в небе и не спеша приближающегося к ней. Элизабет видит его отчетливо: он идет широким размеренным шагом, идет в пустоте, как по дороге, она видит его лицо и узнает его — это же господин Аньель, просветленный и сияющий. С несказанно доброй улыбкой старый ребенок протягивает ей руки, и она чувствует, как неодолимая сила поднимает ее ввысь.
