– Я, Поллианна, насчет этого не очень уверена.
– Но, вы подумайте, насколько более красивые вещи мы себе можем вообразить, чем те, что у нас на самом деле есть. Я, конечно, не говорю о ваших вещах, потому что ваши действительно очень красивые.
Миссис Керю намеревалась сказать что-то сердитое, но Поллианна не дала ей вклиниться.
– И, честно говоря, мои нынешние реальные вещи намного лучше, чем те, что были у меня в свое время. Но все то время, когда у меня были проблемы с ногами и я не могла ходить, я все представляла и представляла себе, насколько воображения хватало. Да и теперь, конечно, я часто это делаю – как вот о своем папе и все такое. Вот и сегодня я снова представляла себе отца за кафедрой в церкви. Так когда мы пойдем?
– «Пойдем»?
– Я имею в виду, в церковь.
– Нет, Поллианна, я не пойду… То есть, я бы предпочла не пойти…
Миссис Керю прокашлялась и попыталась объяснить, что она вообще никогда не ходит в церковь. То есть почти никогда. Но полный доверия взгляд счастливых глаз Поллианны помешал ей закончить фразу.
– Я думаю, где-то в четверть одиннадцатого… если пойдем, – сказала она почти раздраженно. – Это здесь, очень близко.
Вот как получилось, что миссис Керю в то солнечное сентябрьское утро заняла семейное место Керю в нарядной церкви, в которую она ходила еще девочкой и которую до сих пор периодически поддерживала финансово.
Поллианну воскресная литургия наполнила радостью и восторгом. Волшебное пение церковного хора, таинственный свет из витражных окон, возвышенный голос проповедника и благоговейный шепот молитв в толпе произвели на девочку такое впечатление, что она некоторое время не могла произнести ни слова. Уже возвращаясь домой, она, наконец, восторженно перевела дыхание.
– Ах, миссис Керю, я сейчас думаю, как я счастлива, что мы можем проживать день за днем, а не все дни сразу!
Миссис Керю нахмурилась и резко взглянула на девочку. Миссис Керю не склонна была выслушивать проповеди. Ей вполне достаточно было на сегодня того, что она вынуждена была выслушать от проповедника с кафедры, и она сердито сказала себе, что не желает слушать вторую проповедь от ребенка. Более того, теория «жизни день за днем» составляла личную доктрину Деллы. Не она ли, ее младшая сестра Делла, вечно повторяла: «Рут, надо жить минуту за минутой, а в течение минуты человек может выдержать все что угодно!»
– Да? – сухо отозвалась миссис Керю.
– Да. Вы только подумайте, если бы я вынуждена была прожить одновременно вчера, сегодня и завтра, – вздохнула Поллианна. – Это ведь столько всего совершенно замечательного. А так у меня было вчера, сейчас я живу сегодняшним днем, а еще у меня есть завтра, которого я только еще жду, а есть еще и следующее воскресенье. Честно говоря, миссис Керю, если бы не воскресенье и не эта тихая улочка, я бы стала кружиться, и кричать, и визжать от счастья. Просто не выдержала бы. Но, поскольку сегодня воскресенье, я должна потерпеть, пока доберусь домой, и там уж спою хвалебный гимн. Радостный гимн, который я знаю. А вы знаете какой-нибудь радостный гимн? Знаете, миссис Керю?
– Нет, я бы не сказала, что знаю, – тихо ответила миссис Керю с таким видом, будто она пыталась найти что-то давно потерянное.
Когда все безнадежно плохо, и тебя попытаются утешать тем, что страдания легче выдержать, распределяя их по времени, странно вдруг слышать о том, как хорошо, что можно испытывать счастье постепенно, день за днем и нет необходимости испытать все счастья сразу в один день!
На следующее утро, в понедельник, Поллианна впервые отправилась в школу сама. Она уже хорошо изучила путь, к тому же – довольно короткий.
Поллианна с радостью ходила в школу. Это была небольшая частная школа для девушек, но все равно это был новый опыт, а Поллианна любила всякий новый опыт.
Миссис Керю, напротив, не любила никакого нового опыта, а в тот день ей пришлось испытать немало всего нового. У человека, который от всего устал, вызывает раздражение (если не что-то хуже) общение с другим человеком, которому все новое и неожиданное доставляет удовольствие. Миссис Керю была более чем раздражена. Она впала в отчаяние. Но она вынуждена была признаться себе, что если бы кто-то спросил ее о причинах такого отчаяния, она смогла бы указать лишь одну: «Потому что Поллианна радуется». А даже миссис Керю вряд ли захотела бы дать такой ответ.
В письме к Делле, однако, миссис Керю написала, что слово «радость» действует ей на нервы и на самом деле она не хотела бы испытать никакой такой радости. Она признала, что Поллианна еще воздерживается от проповедей и поучений и до сих пор не пыталась «склонить ее к игре». Правда, девочка непрерывно разговаривала с миссис Керю о «радости», и, разумеется, у человека, которому радость незнакома, такие разговоры вызывали неприязнь.
На протяжении второй недели пребывания Поллианны у миссис Керю раздражение хозяйки, еще кое-как сдерживаемое, вылилось в открытое недовольство. Непосредственным поводом для этого стал оптимистичный вывод Поллианны, которым она завершила очередную историю о некоей даме из Женского благотворительного общества.
