Полководец - [69]

Небольшого роста, коренастый, с глазами цвета морской воды, контр-адмирал говорил мягким спокойным голосом. В его очень правильной речи чувствовалась начитанность, своеобразная военная интеллигентность, отличающая кадровых моряков. Был он человеком обаятельным, и матросы, наверное, его очень любили. Мы о многом говорили с контр-адмиралом Зубковым, выходили на берег моря и к причалам, где швартовался крейсер. Вот что рассказал мне Александр Илларионович о тех очень ответственных часах в обороне Севастополя:

– Мы готовились к десантной операции, намечалась высадка десанта в Керчи и Феодосии. Этим были заняты уже много дней. И вдруг поступил приказ: выйти на помощь Севастополю и перевезти туда Семьдесят девятую бригаду. Двадцатого декабря около семнадцати часов крейсеры «Красный Кавказ», «Красный Крым», лидер «Харьков», эскадренные миноносцы «Бодрый» и «Незаможник» под флагом командующего флотом вышли из Новороссийска в Севастополь. Вся палуба моего крейсера и все помещения были заняты бойцами Семьдесят девятой морской стрелковой бригады. Когда наши корабли вышли на траверз Керченского пролива, начался шторм до шести-семи баллов. Море заволокло туманом. Пришлось сбавить ход, и вместо раннего утра двадцать первого декабря, когда мы рассчитывали ошвартоваться в Севастополе, мы подошли к нему только к одиннадцати часам. Тут как раз начал рассеиваться туман и стал виден берег. Соответственно и нас тоже стало хорошо видно с берега. Артиллерия противника открыла огонь, налетели вражеские бомбардировщики. От всплесков воды, которые поднимали бомбы и снаряды, некоторое время даже не были видны корабли, идущие рядом. Самолеты врага сбрасывали бомбы и одновременно обстреливали корабли из крупнокалиберных пулеметов, а у меня вся палуба забита бойцами морской бригады! Наши зенитчики приложили все усилия, чтобы отбить налет бомбардировщиков, и это им удалось. Очень смело прикрывали наши корабли и немногочисленные самолеты, которые базировались здесь, в Севастополе. Наше приближение к бухте осложнялось еще и тем, что вокруг в море были мины и мы двигались по фарватеру в минном заграждении. Не было никакой возможности для маневра. Поэтому мы решили использовать только единственное оставшееся в нашем распоряжении – скорость. Несмотря на опасность быстрого движения по узкому фарватеру, мы на полной скорости, на какой корабли никогда в бухту не входят, ворвались в бухту и быстро под бомбежкой и обстрелом противника стали швартоваться. И не просто ошвартовались, а тут же включились в огневую поддержку защитников города. Нам сообщили, что идут очень напряженные бои на подступах к Севастополю, и поэтому мой крейсер, да и другие корабли сразу же открыли огонь по тем целям, которые нам были указаны. У причала нервно прохаживался худощавый генерал в пенсне. Это и был Петров. К генералу подошли командир прибывшей морской бригады полковник Потапов и комиссар Слесарев. Пока бригада быстро разгружалась, Петров ввел Потапова в курс дел.

Я спросил Зубкова:

– Александр Илларионович, для меня, человека сухопутного, не совсем ясно: почему же так удачно, без потерь вы проникли в бухту?

– Как потом нам сказал вице-адмирал Октябрьский, он, принимая решение об этом маневре, надеялся, что все командиры кораблей опытные моряки и справятся с такой сложной задачей. И, как видите, он не ошибся. Что же касается стремительного входа «Красного Крыма» в Южную бухту; то его сравнивали с полетом Чкалова под мостом, потому что раньше через узкий вход в эту бухту корабли заводили только буксиры.

Сейчас в центре Севастополя воздвигнут величественный мемориал. Здесь увековечены номера воинских частей и названия кораблей, защищавших город. Когда мы подошли к этому мемориалу, Александр Илларионович с гордостью показал на одну из строк и сказал:

– Вот, как видите, записан и подвиг экипажа крейсера «Красный Крым». Наш крейсер участвовал в пятидесяти восьми боевых операциях, защищал Одессу, Севастополь, Новороссийск, Керчь, Феодосию. За смелость и героизм крейсер «Красный Крым» и его экипаж приказом народного комиссара Военно-Морского Флота от восемнадцатого июня тысяча девятьсот сорок второго года удостоены гвардейского звания. Но теперь уже нет нашего корабля-ветерана. В память о прославленном крейсере его имя передано большому противолодочному кораблю Черноморского флота, на котором был торжественно поднят гвардейский флаг. С тех пор он называется «Красный Крым». Конечно, я дружу и с командованием и с экипажем этого нового корабля. И не только я – многие члены экипажа старого крейсера бывают в гостях у нынешних моряков «Красного Крыма». Мы поддерживаем и передаем наши боевые традиции новому поколению моряков.

Вместе с контр-адмиралом Зубковым я побывал в гостях у экипажа нового гвардейского корабля. С нами пришли и многие офицеры старого экипажа крейсера. Нам повезло: мы были в дни, когда экипаж пополнялся матросами нового призыва. Когда мы поднялись по трапу на борт, командир «Красного Крыма», высокий, баскетбольного роста капитан 3-го ранга, подал команду и подошел к адмиралу с рапортом: