Полководец - [63]

Но вот еще что пишет Манштейн о боях, проходивших именно в эти дни:

«В горах Яйлы действовал штаб румынского горного корпуса с подчиненной ему 4-й горной бригадой, так как здесь с самого начала развернулось сильное, хорошо подготовленное партизанское движение. Партизанские отряды получили большое пополнение за счет рассеянных в горах частей Приморской армии и постоянно угрожали нашим коммуникациям как на дороге на Феодосию, так и на севастопольском фронте южнее горной гряды».

Так что не дожди, не морозы и не выведенный из строя транспорт не позволяли гитлеровцам нормально снабжать войска, идущие к передовой. Очень существенный вклад в общую борьбу вносили партизаны.

Наступившее затишье позволило Петрову оглядеться, обдумать и взвесить общий ход войны и положение своей армии.

В Крыму стояла дождливая осень с неожиданными прорывами яркого крымского солнышка днем и холодными ветрами ночью. Белокаменный Севастополь даже в непогоду выглядел нарядно. Листва шуршала на деревьях и под ногами. 27 ноября выпал первый снег. Петров побывал в городе, постоял на Графской пристани.

Мы, естественно, не знаем, о чем думал генерал, стоя на Графской пристани, но, наверное, не будет ошибкой предположить, что он, читавший недавно в Ташкенте заочникам академии лекции по истории военного искусства, вспоминал о славных предках, об адмиралах Нахимове и Корнилове, поднимавшихся здесь когда-то от моря, сравнивал оборону тех дней с нынешней. Какие удивительные переклички возможны в истории! Сто лет назад русская армия отходила от реки Альмы через горы, через Бахчисарай к Севастополю. По тем же дорогам шла сюда и Приморская армия. Приморцы тащили на веревках и лямках орудия и повозки, ящики с боеприпасами и продовольствие. А тогда дороги, наверное, были еще хуже. В 1854 году осада началась осенью – сначала 7, позднее 36 тысяч русских отбивались от 67 тысяч англичан и французов. И тогда не было подготовленной обороны с суши, войска все строили своими руками. Тогда, как и сейчас, были созданы три полосы обороны и передовая позиция. Сочетание огня, траншей и блиндажей было началом позиционной обороны, здесь ее применили впервые. Вот и Петров, наверное, думал об опыте первых севастопольцев и о том, как использовать его в новых условиях. Узнав о дне первого штурма, Корнилов, чтобы ослабить натиск врага, применил огневой контрудар всей своей наземной и корабельной артиллерией. Он нанес врагу такие потери, что тот не смог перейти в атаку в назначенный час. А почему бы и теперь не воспользоваться этим примером? Адмирал Корнилов погиб в день того штурма. А Нахимов отбил еще множество атак. 349 дней и ночей стояли насмерть севастопольцы. А сколько продержимся мы? Не то оружие, не те возможности у врага, одна авиация чего стоит! Но и мы не одни здесь, вся страна сражается, фронт – от моря и до моря. Дела наши вроде бы поправляются. Под Смоленском и Ельней нанесены сильные удары. Ленинград держится. На юге наши отогнали врага за реку Миус и освободили Ростов.

Это наступление советских войск в непосредственной близости от сражающегося Севастополя конечно же воодушевляло защитников города-героя.

В эти дни Гитлер был вынужден впервые заговорить об отступлении своей «непобедимой» армии. За оставление Ростова он снял с должности командующего группой армий «Юг» фельдмаршала Рундштедта, назначил на его место фельдмаршала Рейхенау.

После провала первого штурма Севастополя Манштейн стал готовиться к наступлению более фундаментально. Штаб 11-й армии разместился в Симферополе. А сам Манштейн с начальником штаба и группой офицеров-операторов расположился в поселке Сарабуз – в том самом, где Петров совсем недавно советовался с командирами, куда идти, в Керчь или в Севастополь! Манштейн жил в здании правления колхоза, и, как он пишет, «на этой скромной квартире мы оставались до августа 1942 года, лишь дважды, в июне 1942 года, когда наш штаб находился под Севастополем, отлучась на КП на керченском участке».

Как видим, Манштейн относился к тому типу командующих, которые не очень подвижны при управлении своими войсками. Много ночей и дней провел Манштейн в этой квартире над картами, отыскивая способ, как же взять Севастополь – единственную оставшуюся в Крыму опору советских войск. Гитлер неоднократно и торопил и упрекал Манштейна за медлительность, он хотел как можно скорее избавиться от этого севастопольского клина, который мешал беспрепятственному продвижению гитлеровских войск на Кавказ.

Документы позволяют нам сегодня знать гораздо больше, чем было известно Петрову. Чтобы читатель яснее представлял себе общую картину разгорающегося сражения, познакомим его с соображениями самого Манштейна о замысле наступления и о направлении главного удара:

«Для того чтобы сломить сопротивление крепости (Севастополя. – В. К.), необходимо было в качестве предварительного условия по возможности скорее поставить под свой контроль порт – бухту Северную. Пока крепость имела морские коммуникации, при нынешнем положении дел противник по технической обеспеченности, а быть может, и по численности постоянно сохранял бы превосходство над нами. Поэтому главный удар должен был наноситься с севера или северо-востока в направлении бухты Северной, следовательно, совсем не так, как наносили удар союзники в Крымской войне, когда они имели господство на море. Для нас важен был не город, а порт. Только на севере наша армия могла использовать свою мощную артиллерию для поддержки наступления.