Полководец - [257]

– А вы давно его знаете?

– Да. Он, по-моему, очень хороший человек.

– Да, – сказал Мехлис с какой-то особенно сухой нотой в голосе. И мне показалось по этой ноте в голосе, что он принуждает себя быть объективным. – Он добрый и общительный человек. Он, это безусловно, один из лучших у нас специалистов ведения горной войны. Это он знает лучше многих других. Может быть, даже лучше всех. Но он болезненный человек. Знаете вы это?

– То есть как – болезненный? – переспросил я.

– Так вот. Бывают болезненные люди, но… – Мехлис на секунду остановился. – Но мы об этом с вами поговорим, при других обстоятельствах.

Видимо, он не хотел дальше говорить на эту тему, потому что в машине сидели водитель и автоматчик.

В вопросе Мехлиса «что он вам говорил?» я почувствовал желание узнать, какие чувства испытывает Петров после своего снятия и не считает ли, что обязан этим снятием ему, Мехлису. Так мне, по крайней мере, показалось…

Мы несколько минут ехали в машине молча, потом Мехлис сказал:

– Я накануне только полупростился с Иваном Ефимовичем, а вчера задержался в армии, и, когда позвонил ему, он уже уезжал. Так и не удалось проститься. Пришлось только по телефону.

Он сказал все это обычным своим сухим тоном: в этом тоне не было ни искреннего сожаления, что он не простился с Петровым, ни фальши. Он действительно опоздал и поэтому не простился, а опоздал потому, что был занят делами более важными, чем это прощание. А если бы он не опоздал, то приехал бы проститься, потому что это нужно и правильно было сделать даже в том случае, если человек, с которым он прощался, был снят по его докладу».

И дальше у Симонова идет то самое сравнение Мехлиса с нерассуждающей секирой, которое я приводил выше.

К. М. Симонов, конечно, совершенно прав, когда говорит, что внешне Иван Ефимович был спокоен и не проявлял в связи со случившимся ни растерянности, ни нервозности, но совсем нетрудно представить, каково же было его внутреннее состояние. Не говоря уж о несправедливости происшедшего, видимо, Петров с горечью размышлял и о дальнейшей своей судьбе. Война шла к победному завершению. И вот в такие дни полководец, столько усилий положивший для достижения победы, остается не у дел. И не только остается не у дел, а вообще не знает, что будет с ним дальше, что там, наверху, думают о нем теперь.

Петров, конечно, знал, что все произошло по навету Мехлиса. Об этом свидетельствует и его собственный рассказ мне в более поздние годы, и мнение других его сослуживцев, знавших все детали этого дела, и еще один коротенький документ, с которым меня познакомил генерал армии А. А. Епишев, бывший в 1944 году членом Военного совета 38-й армии. Прочитав первую часть этой повести еще в рукописи, Епишев рассказал мне несколько эпизодов своих встреч с генералом Петровым и показал письмо, написанное ему Иваном Ефимовичем. Вот это письмо.

«26 марта 1945 года, генерал-майору товарищу Епишеву. Уважаемый товарищ Епишев, жму руку. Желаю всяческих успехов. Хорошая и крепкая у вас с товарищем Москаленко сплоченность и боевая дружба. Остается только позавидовать. Привет и всего доброго. И. Е. Петров».

Хочу обратить внимание читателей на дату письма – это день поступления приказа Ставки о снятии Петрова и приезда нового командующего на 4-й Украинский фронт. Прощаясь со своими сослуживцами, Иван Ефимович написал это короткое письмо, невольно выдав в нем сожаление, что отношение члена Военного совета фронта Л. З. Мехлиса к нему так разительно непохоже на то, что соединяло А. А. Епишева с командующим 38-й армией К. С. Москаленко.

А. А. Епишев рассказал мне немало доброго о Петрове как о полководце талантливом, опытном, сделавшем очень много в годы войны, и как о хорошем, порядочном человеке, а в конце задумчиво произнес:

– Очень не повезло Ивану Ефимовичу с членом Военного совета, не могу понять, почему Мехлис так недоброжелательно относился к такому замечательному человеку, каким был Иван Ефимович.

Лучшим доказательством уважения А. А. Епишева к Петрову служит и то, что он до сегодняшнего дня (а прошло сорок лет!) сохранил письмо Ивана Ефимовича, держал его, что называется, под рукой и, как только зашел об этом разговор, тут же открыл сейф и сразу нашел это короткое, но таящее большой смысл письмо.

Берлинская операция

Мрачные предположения генерала Петрова о своей дальнейшей судьбе не оправдались.

В начале апреля 1945 года он получил назначение а должность начальника штаба 1-го Украинского фронта.

О его прибытии и вступлении в эту должность очень хорошо рассказано в воспоминаниях маршала И. С. Конева:

«…я хочу хотя бы кратко рассказать о начальнике штаба 1-го Украинского фронта в период Берлинской операции генерале Иване Ефимовиче Петрове.

Он сменил генерала Соколовского буквально перед самым началом этой операции. Василий Данилович отбыл на 1-й Белорусский заместителем командующего к маршалу Жукову. Перед этим мне позвонил Сталин и спросил, согласен ли я взять к себе начальником штаба генерала Петрова.

Я знал, что за несколько дней до этого Петров был освобожден от должности командующего 4-м Украинским фронтом. Мое личное мнение об Иване Ефимовиче в общем было положительным, и я дал согласие на его назначение.