Полководцы Великой Победы - [52]

Прибытие Рокоссовского в штаб 11-й армии не стало секретом для фашистского командования. Оно... отвело войска без боя. Столь известным и грозным стало к тому времени имя советского полководца.

Успех был омрачен шальным снарядом, разорвавшимся прямо на командном пункте. Тяжелораненого командарма отвезли в московский госпиталь. В мае Константин Константинович, не дождавшись окончательного выздоровления, поспешил к войскам, а в июле, сдав 16-ю армию генералу И. X. Баграмяну, возглавил войска Брянского фронта. Впрочем, ненадолго.

— Надо спасать Сталинград, — сказал Верховный главнокомандующий, принимая Рокоссовского в своем кабинете два месяца спустя.

И тот вылетел туда, где решалась судьба страны. Тактичный стиль работы нового командующего Сталинградским фронтом разительно отличался от методов работы его предшественника, генерала Гордова, это было сразу же отмечено подчиненными — так же как и быстрое улучшение обстановки. Полководец еще раз доказал: для того чтобы побеждать, нужно думать, а не кричать. И когда возник вопрос, кому поручить единое руководство по разгрому 360-тысячной окруженной группировки фашистских войск, выбор Сталина был однозначен: Рокоссовский.

Задача была непростой, ибо численность противника в «котле» оказалась втрое большей, чем считала разведка. Лишь в авиации и артиллерии советские войска имели некоторое преимущество, что же касается танков и живой силы, то здесь окруженные превосходили окруживших.

Разработанный Рокоссовским план «Кольцо» Ставка утвердила почти без поправок. 10 января 1943 года его армии вслед за огневым валом, впервые примененным в этой войне, перешли в наступление, рассекая окруженную группировку на отдельные части. Гитлеровцы упорно сопротивлялись, отвергая все условия капитуляции.

Упрямство обошлось дорого. Когда неизбежное свершилось и генерал-фельдмаршал фон Паулюс, вопреки воле Гитлера, все же принял решение о сдаче, оказалось, что подавляющее большинство из 90 тысяч пленных больны тяжелыми простудными заболеваниями, стремительно прогрессировавшими в последние дни января. По приказу командующего была развернута дополнительная сеть госпиталей, для работы в которых широко привлекался и немецкий медицинский персонал, а снабжение лекарствами и продовольствием осуществлялось по нормам, принятым в советских лечебных учреждениях. Но спасти удалось далеко не всех: ведь тогда и обычный пенициллин был редкостью.

В те дни генерал-полковник Рокоссовский получал множество благодарственных писем и телеграмм, на которые, как бы ни был занят, старался отвечать сам — привычка поступать иначе не позволяла. Но одну бумагу он разорвал со словами: «Рад стараться, гражданин начальник!» Это было поздравление от... начальника той самой тюрьмы, в которой Рокоссовский провел три мучительных года.

Стволы орудий еще не остыли от победных залпов, как последовал очередной вызов в Москву. Решением Ставки Константин Константинович был назначен командующим вновь созданным Центральным фронтом, которому наряду с Воронежским отводилась решающая роль в предстоящей битве у Курска.

Взгляды генерал-полковника Рокоссовского на предстоящую операцию совпали с мнением маршала Жукова и легли в основу утвержденного Верховным главнокомандующим плана.

В 2 часа 20 минут 5 июля 1943 года командующий Центральным фронтом обрушил на врага всю мощь своей артиллерии. Точный расчет оправдался: в самом начале Курской битвы фашистским войскам был нанесен существенный урон, последовавшие в ответ удары фельдмаршала фон Клюге пришлись именно туда, где советский полководец придал обороне особую прочность. За целую неделю упорных боев гитлеровская военная машина с огромным напряжением проползла всего лишь 10-12 километров, безнадежно застревая в советских траншеях. Зато начавшееся 15 июля контрнаступление войск Центрального фронта было стремительным.

Константин Константинович доверял штабу, но, как прирожденный аналитик, любил и сам поработать с измерителем и карандашом над картой, решая сложные логические задачи, проверяя внезапные догадки точным расчетом. Найденные решения казались необычными, порой слишком дерзкими, на самом же деле они имели глубокое теоретическое обоснование. Так было, например, при подготовке знаменитой Белорусской наступательной операции, вошедшей в историю под названием «Багратион». Нанести сразу два главных удара? Это противоречит всем канонам военного искусства.

— Пройдите в соседнюю комнату и хорошо обдумайте ваше предложение, — сказал не согласный с замыслом Рокоссовского Верховный главнокомандующий.

Через полчаса последовал вызов.

— Ну как, товарищ Рокоссовский, подумали?

— Подумал, товарищ Сталин. Остаюсь при своем мнении.

— Идите, еще подумайте.

В кабинете присутствовал Г. К. Жуков, но он, как и Верховный, предпочитал нанести один главный удар. Рассчитывать на его поддержку не приходилось.

— Ну, теперь как, товарищ Рокоссовский? Вы убедились, что мы правы?

— Никак нет, товарищ Сталин, прав я.

В глазах Верховного главнокомандующего вспыхнули огоньки. Он приблизился к Рокоссовскому, положил руку ему на плечо, пощупал погон генерала армии.