Полководцы Великой Отечественной - [23]

Вот в такой сложной обстановке И. С. Конев и принял смелое решение — перегруппировать 5-ю гвардейскую танковую армию, чтобы не дать возможности окруженным соединиться с пробивающимися к ним на помощь силами противника. Конечно, это был риск, но риск обоснованный. Полководец точно рассчитал все возможные варианты этого маневра и был твердо уверен в успехе. Через семь дней с группировкой врага было покончено. За успешное проведение этой операции Ивану Степановичу присваивается звание Маршала Советского Союза.

У Конева удачно сочеталось умение правильно определять кризисные моменты обстановки с настойчивостью и несгибаемой волей в достижении поставленной цели, подкрепленной огромной организаторской работой. При этом принятое решение он отстаивал с присущей ему откровенностью и прямотой. В этом плане характерен такой пример.

В июне 1944 года Конева вызвали в Москву. Состоялся телефонный разговор с Верховным Главнокомандующим. Речь шла о разработке плана новой фронтовой наступательной операции с целью разгрома противника в Прикарпатье и освобождения Западной Украины.

Такой план был разработан. При докладе о нем в Кремле присутствовали члены ГКО, Политбюро ЦК ВКП(б), представители Ставки и Генштаба.

— Как нам представлялось, — вспоминал Иван Степанович, — был это обстоятельный и хорошо продуманный план. Однако он вызвал возражения со стороны Верховного Главнокомандующего.

— А почему два удара? — зажигая трубку и разгоняя рукой сизый дымок, спросил он. — Может быть, два удара и не стоит наносить? Пусть вместо двух ударов будет один мощный, сокрушительный!

— Прошу вас, — заявил Конев, — взять за основу оперативный план фронта и утвердить его. Фронт — крупное войсковое объединение. И мы в силах самостоятельно решать боевые задачи…

Присутствовавшим казалось, что Верховный Главнокомандующий вот-вот возразит Коневу, пожурит его за напористость и поступит по-своему. Однако он по-прежнему размеренно ходил по кабинету, о чем-то раздумывая. Потом вдруг остановился возле Ивана Степановича, пытливо посмотрел на него и с характерным акцентом бросил:

— Вы очень упрямы! — И после некоторой паузы, пряча усмешку в усы, добавил: — Что ж, может быть, это и неплохо. Когда человек так решительно отстаивает свое мнение, значит, он убежден в своей правоте.

Позднее Иван Степанович заметил по этому поводу:

— Скажу откровенно, не упрямство владело мною, а убежденность в своей правоте. Мне был вверен фронт, насчитывающий более миллиона человеческих жизней, и я отвечал не только за выполнение плана предстоящей операции, но и за жизнь людей, которых пошлю в бой.

Подтверждением правоты Ивана Степановича стал блестящий результат Львовско-Сандомирской операции, достигнутый войсками фронта: была разгромлена немецко-фашистская группа армий «Северная Украина», создан Сандомирский плацдарм, сыгравший важную роль для подготовки Висло-Одерской операции. За отличное выполнение задач, проявленное при этом мастерство, доблесть и мужество 325 соединении и частей 1-го Украинского фронта награждены боевыми орденами, а 160 воинов удостоены звания Героя Советского Союза. Среди них — командующий войсками фронта Маршал Советского Союза И. С. Конев.

^{Маршал Советского Союза И. С. Конев и генерал-полковник К. С. Москаленко на командном пункте в Карпатах. 1945 г.}

В годы войны многие журналисты стремились написать о Коневе. Сделал такую попытку и Борис Николаевич Полевой, предложив написать о нем очерк.

— Чепуха, — довольно резко заявил командующий. — Великие подвиги, о которых надо писать, совершают люди, сами идущие в атаку. А вы — очерк о Коневе! Кому он, этот очерк, сейчас нужен? О генералах, товарищ батальонный комиссар, уместно будет писать после войны, когда Красная Армия Берлин возьмет. Не раньше.

Иван Степанович подошел к карте Европы, висевшей на стене.

— А Берлин, вон он еще где. До Берлина нам с вами далековато.

— Ну а после того, как… возьмем Берлин?

— Тогда пожалуйста, — скупо улыбнулся командующий. — Тогда и беритесь за нашего брата.

При всей строгости Иван Степанович чутко относился к подчиненным. Два-три его искренних, по-комиссарски душевных слова снимали скованность у бойцов, и они охотно делились с «большим начальством» своими заботами и надеждами. Особенно глубоко уважал Конев тех людей, которые добросовестно выполняли свой служебный долг. В этой связи характерен один эпизод, происшедший после ликвидации корсунь-шевченковской группировки противника. Конев возвращался на танке в штаб. И вдруг гул мотора стих. Командующий отрывается от своих мыслей. Что случилось?

Впереди целая колонна тяжело нагруженных грузовиков застряла у переправы. Дорогу танку преграждает лейтенант с интендантскими погонами. Приняв, очевидно, командующего фронтом за командира танка, он резко потребовал, чтобы тот помог вытащить застрявшие машины.

— Не можем. Торопимся, — ответил Конев и приказал водителю трогаться.

Танк заурчал. Но лейтенант бросился наперерез машине:

— Ты что же, друг, русского языка не понимаешь? — закричал он на того, кого принимал за командира танка. — Там наша бригада, слышишь, бой ведет, последние боеприпасы добивает, а тебе лень машины со снарядами вытащить. Хоть давите гусеницами — не пропущу!