Полководцы Великой Отечественной - [21]

Этим Иван Степанович с присущей ему настойчивостью и занялся. Он вышел из машины, снял плащ, чтобы видны были знаки различия. Спокойствие, четкие команды генерала сделали свое дело. В Витебск он вступил с несколькими стрелковыми подразделениями, двумя артиллерийскими батареями, десятком танков.

На центральной площади города Конев увидел офицера и с ним несколько бойцов. Это был майор Рожков из 37-й стрелковой дивизии, которой в 30-е годы командовал Иван Степанович.

— Много у вас людей? — спросил Конев.

— Человек двадцать было утром. Теперь больше. В Витебске принял под командование роту Осоавиахима и рабочее ополчение. Правда, оружия маловато. Да и патронов почти нет. Дал команду собрать что есть на поле боя. Организовал оборону на Западной Двине и принял на себя командование гарнизоном.

— Товарищ майор, ваши действия одобряю. Держитесь до утра. Придут подкрепления.

Он оставил в распоряжении майора Рожкова пехотинцев и танки, а сам пошел на батарею, которая заняла открытую позицию у реки. Здесь, как полагал Конев, проходило направление главного удара врага. И действительно вскоре в сопровождении танков противник двинулся к мосту. Начался ожесточенный бой. Красноармейцы Рожкова забрасывали вражеские танки бутылками с горючей смесью. Несколько танков запылало. Артиллеристы со своей позиции поддержали пехоту. Так совместно отбили первую атаку.

Прошло некоторое время. Противник подтянул самоходные орудия и стал бить по артиллерийской батарее. Она приняла бой. По разрыву снарядов Конев понял — сейчас накроют. Приказал расчетам отойти в укрытие. Сам прилег в окоп. Командир батареи немного замешкался, и его сразил осколок. Тогда командующий армией принял на себя управление огнем. В эти минуты в нем как бы жили два человека: командир батареи и полководец. Один из них указывал цели, корректировал огонь. Другой анализировал все увиденное в первые сутки войны. Иван Степанович уяснил главное — чтобы остановить врага, нужно вести активную оборону и, не ожидая полного сосредоточения своих войск, нанести по врагу внезапный контрудар. Более трех суток шли бои. Противник вынужден был отказаться от наступления вдоль магистрали Витебск — Смоленск и приступил к перегруппировке…

10-12 июля на центральном участке советско-германского фронта развернулось грандиозное сражение, вошедшее в историю Отечественной войны как Смоленское. И в том, что в те дни наступление гитлеровцев на Москву захлебнулось, важную роль сыграла 19-я армия, которая, отходя, наносила противнику ощутимые потери. Так же сражались 16-я и 20-я армии Западного фронта — соседи 19-й. И не случайно начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Ф. Гальдер записал в своем дневнике: «На участке группы армий „Центр“ создается невыгодная для нас обстановка. Войска несут большие потери…»

В Смоленской оборонительной операции И. С. Конев проявил себя как талантливый военачальник, способный руководить сражениями большого масштаба. 11 сентября Ивану Степановичу присваивается воинское звание генерал-полковника, а на следующий день он назначается командующим войсками Западного фронта. Назначение И. С. Конев принял с благодарностью, но и с ощущением огромной ответственности.

Всего лишь месяц командовал он Западным фронтом. Но в иных условиях такого напряжения не испытывал и за год. Вот где потребовалась полководческая мудрость Ивана Степановича, чтобы, опираясь на выгодные рубежи, построить глубокоэшелонированную оборону и, сдерживая противника, наносить ему возможно большие потери. Особенно трудно было тогда, когда гитлеровцы, начав наступление по плану «Тайфун», прорвали оборону советских войск и, несмотря на героическое сопротивление защитников столицы, захватив ряд городов, вышли в район Вязьмы.

В создавшейся тяжелой обстановке для координации сил обороны Западный и Резервный фронты сливаются. Командование этим огромным объединенным фронтом поручается генералу армии Георгию Константиновичу Жукову. И. С. Конев становится его первым заместителем.

Не менее сложная обстановка была в те дни и на Калининском направлении. Возникла реальная угроза прорыва нашей обороны и захвата Калинина. Иван Степанович, облеченный чрезвычайными полномочиями, прибыл в город. Выяснилось, что в Калинине войск почти нет. А жители города волновались. Слухи наплывали один на другой: между Калинином и Москвой неприятель выбросил большой воздушный десант… целые подразделения немцев, переодетых в нашу форму, будто бы бродят по городу… перерезана железная дорога… Точно было известно лишь то, что немецкие танки прошли город Зубцов и движутся в направлении Калинина и Москвы. Конев прикинул: в Калинине они могут быть через два-три дня. И тут он применил старый суворовский прием, приказав принести койку в кабинет военкома:

— Хочу отдохнуть с дороги, — сказал он. Снял сапоги, не раздеваясь, прилег на нее, укрылся шинелью.

В городе сразу стало известно: заместитель командующего фронтом отдыхает. Значит, все будет хорошо. Люди успокоились. А Конев немедленно занялся организацией обороны. Используя чрезвычайные полномочия, он остановил на станции эшелон с частями дивизии генерала Поленова, приказал им выгрузиться и занять оборону к западу и юго-западу от Калинина. Затем дивизия генерала Горячева получила приказ: форсированным маршем двигаться к Калинину.