Полководцы и военачальники Великой Отечественной — 1 - [24]

Генерал Н. Ф. Ватутин возвращался из района боев в штаб фронта. Различив в синих сумерках плотную, коренастую фигуру командующего, часовой встрепенулся, взял автомат «на караул». Николай Федорович поздоровался с солдатом, потер уставшие глаза и, с усилием открыв набухшую дверь, сказал мне:

— Заходи, Константин Васильевич, посидим…

Сняв бекешу, он улыбнулся и добавил:

— Надо немножко заглянуть вперед, прикинуть, что дальше будем делать.

Обладая широким оперативно-стратегическим кругозором, Николай Федорович никогда не пренебрегал опытом и знаниями других. С планами и замыслами он непременно знакомил всех членов Военного совета, просил обдумать проект и высказать свою точку зрения. Мы, члены Военного совета, и другие работники фронта часто собирались в кабинете командующего и по-товарищески, вполне откровенно беседовали о ходе боевых действий и новых планах. Временами даже и горячо спорили. А в деловых, принципиальных спорах хорошо проверялась и оттачивалась мысль, рождалась истина, вырабатывалось правильное решение.

Но когда решение обретало форму директивы или приказа, командующий войсками фронта генерал армии Н. Ф. Ватутин становился тверд и непреклонен и всю энергию и волю, все свои усилия употреблял на то, чтобы вырвать у врага победу и достичь конечного результата запланированной операции.

Время уже перевалило за полночь, а я, забыв про сон и усталость, жадно продолжал слушать командующего. На моих глазах совершалось таинство рождения оперативного замысла. Выход войск Тринадцатой и Шестидесятой армий на рубеж Луцк, Млинов, Изяслав открывал большие перспективы. Об этом говорил Николай Федорович. Я глядел то на карту, на которой командующий что-то примерял, то на вдохновенное лицо обычно сдержанного в чувствах человека и зримо представлял себе наши войска, приближающиеся к государственной границе СССР.

…Я уже говорил, что Николай Федорович любил читать произведения М. В. Фрунзе. Вот и в эту нашу встречу он вновь уселся за рабочий стол, перелистывая книгу.

— Знаешь, Константин Васильевич, опять я перечитываю томик сочинений Фрунзе, — сказал он. — Всякий раз нахожу все новые и новые, полезные для себя советы. Михаил Васильевич Фрунзе — большой человек и крупный марксист. Как глубоко он мыслил и двигал военное дело! И как заботился, чтобы во главе наших войск стояли умные, образованные, хорошо знающие военное дело, политически и нравственно совершенные командные кадры. Вот послушай, что он советует нашим командирам.

И Николай Федорович прочитал:

— «Только тот из вас, кто будет чувствовать постоянное недовольство самим собой, недовольство и неполноту своего научного багажа, вынесенного из стен академии, кто будет стремиться к расширению своего кругозора, к повышению своего теоретического и практического багажа, — только тот не отстанет в военном деле, будет идти вперед и, быть может, проведет за собой десятки и сотни других людей».

Переложив страничку тонкой бумажной закладкой, Николай Федорович закрыл книгу и продолжал:

— Как метко сказано: «Чувствовать постоянное недовольство самим собой, недовольство и неполноту своего научного багажа»! Надо постоянно напоминать это нашим командирам. Тогда и зазнайства меньше будет. А то иной командир выиграет бой, операцию и уже чванится, нос задирает, думает, что достиг вершин. А если по настоящему потрясти такого, то на поверку выходит, что знания-то у него непрочные, жиденькие.

Ватутин встал, прошелся по хате, потом продолжал:

— Скажи мне, Константин Васильевич, откуда у некоторых командиров берется проклятое зазнайство? Убежден, что это исходит не от большого ума, а от себялюбия и недостатка культуры. Зазнайство — это пережиток прошлого. Как оно нам вредит…

Разговор затянулся допоздна. Николай Федорович перебирал в памяти прошлое, много говорил о том, какие нам нужны знания, чтобы умело бить врага, что нынешняя война, даже отдельный бой и операция, требует новаторского подхода, широкого применения не только личного опыта, но и опыта всей армии.

Потом Николай Федорович, как бы спохватившись, сказал:

— Да, чуть не забыл прочитать тебе еще одну интересную выдержку из сочинений М. В. Фрунзе. Она имеет отношение ко всем командным кадрам, к политработникам особенно. «Сохранит ли в будущем политическая работа в армии то место, которое она имела в минувшей гражданской войне?» — «Я отвечаю категорически, несомненно „да“. Политические органы были, есть и будут одной из основных баз нашего военного строительства».

Высказывание М. В. Фрунзе о роли политработы в армии я хорошо знал. Но мне вдвойне было приятно, что на этих словах акцентировал мое внимание и командующий войсками фронта, высоко ценивший политработу. Генерал армии Н. Ф. Ватутин всегда учитывал замечательные морально-боевые качества советского воина. Он знал, что когда волей к победе проникнуты все, от генералов до рядовых, то никакие преграды не сдержат неукротимого порыва наших войск.

18 февраля 1944 года Военный совет Первого Украинского фронта получил директиву Ставки, обязывающую командующего подготовить наступательную операцию на проскуровско-черновицком направлении. Генерал армии Н. Ф. Ватутин с головой ушел в работу. Он трудился упоенно, не давая покоя ни себе, ни работникам штаба. Вздремнет, бывало, часа три-четыре, освежится принесенной из колодца холодной, с ледком, водой, взбодрит себя гимнастикой — и снова за дела.