Полковник - [24]
— Надо промыть сперва потолок.
— Но как? — наивно вырвалось у Скачкова, и рабочие, поняв, что имеют дело с дилетантом, расхохотались грубо.
Потом один, тараща на мэнээса Скачкова глаза, полные слез от смеха, стал тыкать испачканным краской пальцем в мэнээса Скачкова, глотать поскорее засунутые в рот огромные куски грудинки и целый помидор, очевидно, лишь для того, чтобы еще что-то сказать обидное мэнээсу Скачкову. И наконец, проглотив непрожеванное, хрипло гаркнул:
— Тряпкой!
После чего работяги покатились от смеха, а Скачков побрел к себе.
Но кое-что он уже имел и на другой день, проходя мимо другой уже группы рабочих, остановился, задумчиво глянул на потолок и как бы невзначай, но так, чтоб всем было слышно, произнес:
— Потолочек энтот, ежели белить когда придется, хорошо б сперва промыть! — Рабочие сразу перестали говорить, Скачков же мэнээс продолжал, задравши голову, разговаривать как бы сам с собой: — Да, грязен, грязен, родимый, вон пятно и тут еще одно, мыть, обязательно промывать надо, но вот чем? Вопрос. Да и высоко, на него ведь не залезешь, не муха! — И мэнээс Скачков хохотнул над собственной остротой насчет мухи.
— Да зачем промывать-то?! — не выдержал один рабочий, и у мэнээса Скачкова радостно забилось сердце в предчувствии очередной информации. — Зачем промывать-то, он ведь здесь, в коридоре, белилами белен…
«Так, так, так…» — мотал на ус мэнээс Скачков ценную информацию: значит, побелка побелке рознь, есть побелка белилами, например потолок в этом коридоре, а у меня в комнате — что? Другая, что ли, побелка? Но вслух мэнээс, все еще глаз с потолка не спуская, говорил, опять-таки как бы сам с собой и в то же время чтобы слышали вокруг.
— Да я и сам знаю, — он говорил, — что в коридоре не моют, это… я так… просто так… проверка слуха! — вдруг выпалил он, покраснев сразу сильно, и быстро ушел к себе в отдел, где было так все понятно, так все уютно, привычно за столько лет ожидания. Так кошка, часами мурлыкая и не меняя позы, ожидает у норки свою мышку. И в конце концов обязательно дождется. Так много лет и Скачков-мэнээс ждал своей ма-аленькой мышки — защиты, — и так хорошо, уютно, привычно ему ждалось. А тут приходится вести себя как-то по-другому, говорить что-то, по-видимому, не очень умное… этот грубый смех, вытаращивание глаз, тыкание пальцем в мэнээса Скачкова.
«Да что я вам!» — даже в груди у него закипело, когда к себе в отдел он возвращался, недоволен он был самим собою, дрожал весь даже.
За столь многолетнюю работу над диссертацией мэнээс Скачков поднаторел: из любого фактика, пусть такого мизерного даже, как фраза-другая о побелке потолка, теперь вполне мог извлечь вполне разумную идею. Итак, он стал размышлять. Стеллажи с бесконечными пыльными папками, что окружали мэнээса Скачкова, навевали в его размышления о потолке, который все ж, как ни верти, а белить придется, навевали что-то такое же бесконечно пыльное. Какие-то пласты бытия, уходящие в глубь времен, теперь связывались с потолком этим. Землянки какие-то уже мерещились ему, пещеры, ямы (суетливый ум легко нанизывал), шалаши, гнездо на дереве под широким листом, щель в скале, прикрытая плоским камнем, — вон, значит, удивляется мэнээс Скачков, потолок-то откуда еще тянется! Мэнээс исправно крутил арифмометр, а его свинцовым отвесом тянуло вниз, вглубь, в глубокую нору, где никакого потолка уже не требовалось. Мэнээс Скачков инстинктивно сопротивлялся, барахтался на поверхности, даже порою громко спрашивал:
— Расчет — через одно «с» или через два «с»?
— Расчет — через одно, — ему отвечала Клавдия Семеновна, — а рассчитывать — через два «с» — это-то я, по крайней мере, за двадцать лет работы, слава богу, запомнила.
Дома мэнээс Скачков, чтоб как-то развеяться, звонил по объявлению: «На пригородную дачу требуется приходящий мужчина, непьющий, молодой (около сорока лет), холостой и желательно интеллигентный». Такого рода объявления часто встречаются теперь, говорят, неплохо можно заработать. Скачков не звонил никогда, теперь же надо было подзаработать немного денег в связи с потолком. Который наверняка потребует затрат, даже если мэнээс Скачков будет и сам белить его. Белила, купорос, грунтовка — все это денег стоит, мэнээс уже приценивался в магазине «Тысяча мелочей».
Вот и позвонил он по объявлению. Ответил женский голос с хрипотцой, которая выдавала курильщицу с немалым стажем. Работа, как и предполагал мэнээс, заключалась в совместном ведении на даче хозяйства, деньги на это, естественно, хозяйки дачи, а труды — мэнээса Скачкова.
— Материальная сторона дела такова, — не спеша похрипывал по телефону голос, и мэнээс Скачков представлял худощавую, еще крепкую старуху в спортивной форме и с короткой стрижкой, — я получаю пенсию — сто двадцать, больше никаких источников не имею, от родственников никакой помощи я получать не желаю…
— Конечно, конечно, — торопливо вставил мэнээс Скачков.
— Не перебивайте, молодой человек, я еще не кончила, так вот, я знаю, соглашаются другие так — тридцать рублей я оставляю себе, а на девяносто будем вести хозяйство, звать меня — Феодосия Николаевна, вопросы?
Юрий Александрович Тешкин родился в 1939 году в г. Ярославле. Жизнь его складывалась так, что пришлось поработать грузчиком и канавщиком, кочегаром и заготовителем ламинариевых водорослей, инструктором альпинизма и воспитателем в детприемнике, побывать в экспедициях в Уссурийском крае, Якутии, Казахстане, Заполярье, па Тянь-Шане и Урале. Сейчас он — инженер-геолог. Печататься начал в 1975 году. В нашем журнале выступает впервые.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.