Полковник Русь. Знакомство с легендой - [27]

Вернувшись в спящий посёлок, полковник окинул взглядом дома и по-отечески улыбнулся. Он охранял покой и сон, делал, по возможности, жизнь человеческой, на основе старых традиций. «Пусть спят, ещё не пришло их время, — думал Русь. — У Евы это была первая операция, и, как ни крути, это жёсткий режим жизни». У Руся ещё с юности в голове засели некоторые принципы из тибетской «Чжуд-ши»: «После жизни в жёстком режиме день — на отдых, после — можно опять трудиться».

С этими мыслями о труде и усилиях Русь вошёл в спортзал «гостевого» дома. У него прямо чесались руки. Совершив пару-тройку махов руками и наклонов туловища, Русь начал с мёртвой тяги. Размялся и разогрелся на своём весе в девяносто пять и потом пошёл по пирамиде вверх. Со ста сорока перешёл на одно повторение, не рискуя после длительного перерыва. Штанга требовала к себе такого же уважения, как и женщина. Например, через неё нельзя перешагивать, иначе она может отомстить. Премудрости работы с железом Русь постигал ещё восемнадцатилетним юнцом, хотя тогда ему не казалось, что он очень молод и неопытен. Тем не менее соблюдение советов старших товарищей по залу помогло ему уберечься от многочисленных травм, преследующих его сверстников.

Вытянув двести, Русь закончил с тягой и перешёл к приседаниям. Привычка тренироваться одному, когда в зале ещё никого нет, выработала у полковника неплохую технику, что значительно сократило время тренировок и позволяло сохранить кучу сил. Так же размявшись на штанге, он двинулся к вершине своего сегодняшнего дня. Сто пятьдесят на три и дальше сто шестьдесят, сто семьдесят, сто восемьдесят. Боль в левом колене остановила Руся, но и этот результат его удовлетворил.

Значительно устав на первых двух базовых движениях, Русь перешёл к жиму штанги лёжа. Здесь он стартовал с шестидесяти, оберегая суставы от травм. После ста двадцати перешёл на одиночные жимы, а сто пятьдесят стали финальными. «Если бы месяц тут пожить, то всё можно было бы приблизить к двум центнерам, а тягу к двумстам пятидесяти», — размышлял Русь, растягивая тело, покачиваясь на турнике.

Сейчас тело требовало растяжки, и хатха-йога вновь стала наполнять тело энергией. Размяв себя, как только можно, за десять минут, Русь подошёл к висящей в углу боксёрской груше и принялся наносить быстрые мощные удары в безостановочной длительной серии. Внимание, как и при беге, было у него сконцентрировано на ровном дыхании. Отмолотив грушу голыми руками, полковник приступил к комбинациям с использованием ударов ногами. Через минуту, заметив, что интерес стал пропадать, он закончил работу с грушей и совершил несколько медитационных дыханий с подъёмом рук перед собой и опусканием их через стороны.

«Отлично», — подумал Русь и пошёл к выходу. Открыв дверь, он увидел приближающуюся к домику Еву. Её светлые волосы были схвачены в тугой узел. С какой-то детской непосредственностью она бросила на полковника открытый взгляд своих васильковых глаз и произнесла:

— Привет.

— Привет, — откликнулся с улыбкой Русь. — Я уже закончил. Тебе что-нибудь приготовить?

— Ну да, яичницу, я буду минут через сорок.

Русь пропустил девушку в зал и, улыбаясь, в превосходном настроении зашагал к бревенчатому дому, ставшему для него порталом открытий.

Завтрак

Всё следующее утро, вместе с завтраком, прошло в атмосфере пугающей Руся близости. Бравый полковник был готов ко всему, но, как оказалось, только не к этому. Это пугало и одновременно радовало, значит, он ещё не полностью превратился в машину для выполнения пусть даже архисложных задач. Те решения и выводы, которые сложились у него в голове, теперь прорастали в реальной ситуации. А это, согласитесь, не одно и то же.

С яичницей было закончено практически одновременно — оба проголодались. Как известно, совместный завтрак сближает, а труд и подавно. Общими усилиями полковник с Евой вымыли пару тарелок и ножи с вилками. Раскладывание кухонной утвари взяла на себя Ева, и это, как отметил Русь, был добрый знак. Управившись с посудой, как и вчера, они сели в кресла и, сохраняя паузу между приёмом пищи и последующим чаепитием, принялись за беседу.

Никто из них не хотел торопить события, а уж полковник был и вовсе мастер ожидания, так что вчерашний поцелуй стал только прелюдией. А вот к чему — это должно было проясниться само собой. Ждать каких-то ангелов, которые исполнят на арфе любовные гимны, Русь и Ева не собирались, но начали с простого — о делах.

— Ты занимаешься по программе или у тебя свой подход? — спросил Русь.

— Да, начинала всё по конспекту, а потом подогнала под себя.

— Удивительно, что только сейчас мы можем говорить по-человечески, хотя странного в этом ничего нет. Ещё вчера мы работали под прикрытием, а теперь можно говорить о чём угодно.

— Здесь нет прослушки? — немного виноватым, извиняющимся тоном спросила Ева.

— Нет. Я проверял. Это дом для отдыха и для жизни, а не для ведения каких-либо дел. Слушай, а как ты попала в нашу систему?

Рассказывать о себе — самое милое дело, особенно тому, к кому питаешь нежные чувства. Тут Ева не была исключением.

— Я приехала из Омска, поступила в университет на филологический. Меня ещё с детства привлекали тайны русского языка. С первого курса посещала все кружки и лекции на эту тему, какие только могла найти. На одной из них дедушка-лектор обратил на меня внимание, посоветовал прочесть кое-какие книги. А когда у меня появились вопросы более глубокого характера, дал мне телефон Наставника. И вот я здесь, — с улыбкой закончила Ева.