– Вот здорово! – сказал старший диспетчер. – Я сам себе выпишу путёвку.
– И мне выпиши!
– И мне!
– И нам!
– Собрание считаю закрытым, – сказал Новиков и молодцевато спрыгнул с кузова на землю.
Андрей с восхищением оглядывал окружавших его людей и думал о том, что он их ещё совсем не знает.
Степенный пожилой инструментальщик Прохоров, который лишнего слова не скажет, лишнего шага не сделает, теперь с азартом пинал сапогами колеса грузовика, проверяя давление в шинах, и выкрикивал:
– Эх, силен аппарат! Эх, силен!… – Глаза его по-мальчишески блестели.
Из кабины другого грузовика торчала борода лопатой снабженца Корнеева, он уже прогревал мотор
– Эй, смазчика сюда! – грозно кричал толстый завкадрами Леонтий Федорович, потрясая масленым щупом.
Кто-то спешил с ведром, кто-то корячился под кузовом, ощупывая тормозные шланги; отовсюду неслись возгласы, соленые шоферские шутки, раздавался звон инструмента, взвизги стартеров.
К Андрею подошел Вася, шофер "Волги":
– Андрей Николаевич, можно я тоже возьму грузовик? Вы уж сегодня пешком походите, а?
– Ну, конечно, Василий. Конечно… – сказал Андрей. Дорого он дал бы сейчас, чтобы уметь управлять автомобилем.
Машины одна за другой, фыркая моторами, уходили в широко раскрытые ворота.
Вахтер Самсоныч, стоя навытяжку, взмахивал рукой, как милиционер-регулировщик, провожая шоферов.
Вскоре наступила тишина. Лишь из открытых окон столовой доносилось звяканье посуды. В опустевшем дворе остались только директор парка и один-единственный последний грузовик, на который, видно, так и не нашлось водителя.
Андрей криво усмехнулся, сел на подножку и, сдвинув кепку на глаза, принялся скрести затылок.
– Дайте мне пройти, Андрей Николаевич.
Он поднял голову – рядом стояла Валентина Александровна. Ее трудно было узнать: вместо туфель с высоченными каблуками-гвоздиками он увидел на ее ногах обыкновенные тапки, на плече болталась чья-то старая тужурка, а в руке белел листок бумаги – путевка шофера.
– Позвольте же мне открыть дверцу.
Андрей встал наконец с подножки.
– Вы?… Вы можете управлять этим автомобилем?
– Почему этим? Любым. До института я работала здесь же в парке шофером.
Валентина Александровна села в кабину, запустила мотор, поправила на плечах кожанку и положила на руль тонкие белые пальцы с острыми холеными ногтями. Неожиданно для себя Андрей взял эти пальцы и крепко сжал. От них исходил нежный запах духов.
– Вот! Вот… – Он выхватил из кармана коробочку. – Я не мог… Я не хотел… Я… Что я говорю, вы же не поймете…
Но она, видно, все поняла, потому что вздохнула глубоко, закрыла глаза и тихо засмеялась:
– Наконец-то, милый…
– Валентина Александровна! Валя…
– Осторожно!…
Рявкнул оборотами двигатель, хлопнула закрытая на ходу дверка. И Андрей остался один.
Он глядел вслед грузовику, пока тот не скрылся за воротами, за поворотом переулка. Потом подошел к газону и сорвал несколько настурций. На другом конце двора вахтер Самсоныч ахнул и поспешно отвернулся.
В опустевшем плановом отделе Андрей нашел красную квадратную сумку, положил на нее цветы. Потом тут же набрал номер и, услышав знакомый голос, закричал в телефонную трубку:
– Выдюжил!… Выдюжили мы, Михаил Петрович!
