Полка. О главных книгах русской литературы - [408]

Почему Раневская не послушала Лопахина, ведь имение можно было спасти?

План Лопахина хорош с точки зрения финансовой выгоды, но Раневская непрактична. За пять лет до событий, описанных в пьесе, Раневская бежала из имения, потому что здесь утонул её маленький сын. В Париже у неё уже сложилась другая жизнь, она любит человека, который каждый день присылает ей телеграммы и умоляет вернуться. Жить в имении Раневская не будет, даже если его не продадут, к тому же она разорена, а имение огромно — его нужно содержать. При этом она сентиментальна: вернувшись на родину, предаётся воспоминаниям, видит свою детскую комнату, старых слуг, вспоминает маму, и ей вдруг кажется, что без вишнёвого сада она не понимает своей жизни, а «если уж так нужно продавать, то продавайте и меня вместе с садом». Она не может сохранить сад своей молодости, а заниматься дачниками, конечно, не собирается. Вместо этого она пустит всё на самотёк, на волю случая, а потом заберёт деньги и уедет во Францию, уже навсегда.

Лопахин не может поверить в собственное счастье, однако немедленно вырубает доставшийся ему вишневый сад. Почему?

Традиционная интерпретация предполагает, что Лопахин — человек дела, ему чужды сантименты Раневской, и если она не готова прислушаться к голосу разума, Лопахин сам реализует свою бизнес-идею. Вторая по популярности интерпретация — месть бывшим хозяевам, самоутверждение крестьянского сына, чьи предки были крепостными в этом самом имении: «Если бы отец мой и дед встали из гробов и посмотрели на всё происшествие, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, который зимой босиком бегал, как этот самый Ермолай купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете. Я купил имение, где дед и отец были рабами, где их не пускали даже в кухню». Но есть и третий вариант, который часто реализуют в постановках: Лопахин влюблён в Раневскую и мстит ей от бессилия. Он ждал её приезда, осыпал комплиментами, занимал деньги без счёта, готов был помочь спасти землю, а она не оценила его великодушия, не прислушалась, да ещё и навязчиво сватала за него свою приёмную дочь Варю, девушку хорошую, но некрасивую, глупенькую и богомольную. Лопахин умеет быть деликатным, к тому же его просили не рубить сад до отъезда Раневской, и всё-таки семейство уезжает под звук топора, который, по замыслу Лопахина, она непременно должна услышать.

Почему «Вишнёвый сад» — это комедия?

На самом деле это не один, а два вопроса: является ли «Вишнёвый сад» комедией по формальным признакам и можно ли считать пьесу смешной? На первый вопрос в XXI веке отвечать гораздо проще, чем сто лет назад: устоялись такие понятия, как «лирическая комедия» (кстати, его впервые применил Максим Горький, и именно в описании «Вишнёвого сада»), трагикомедия, драмеди, да и вообще жанры становятся всё более гибридными. В 1904 году чеховские пьесы оценивали в более строгой жанровой системе. Классическая комедия предполагает борьбу за приземлённые цели (женитьба, богатство и т. д.), которую нелепые персонажи ведут нелепыми средствами; конфликт разрешается без серьёзных последствий для обеих сторон. Очевидно, что большинство чеховских современников видели в развязке «Вишнёвого сада» трагедию: потеря имения, вырубка сада как символ гибели старой культуры, разорение и разлучение семьи, тревожная неопределённость будущего, старый Фирс, забытый в опустевшем доме до весны и обречённый на смерть. В этом контексте и персонажи выглядят фигурами трагическими, а их цели — сохранить прошлое или, наоборот, построить будущее — высокими. Но даже при таком прочтении нельзя не заметить чисто комических персонажей (Яша, Епиходов, Дуняша), множество комедийных сценок («Епиходов кий сломал», «Петя с лестницы упал», монологи Гаева, фокусы Шарлотты, глухота Фирса, который на всё отвечает невпопад). Все действующие лица пьесы могут вызывать жалость или раздражение, потому что смешны в своей наивности, нерешительности, противоречивости, неприспособленности к жизни. Как сформулировал в своей лекции Набоков, «мир для него [Чехова] смешон и печален одновременно, но, не заметив его забавности, вы не поймёте его печали, потому что они нераздельны».

Почему герои пьесы всё время отвечают друг другу невпопад?

Общим местом в интерпретации чеховских текстов стало понятие «коммуникативного провала»: герои не слушают и не слышат друг друга, потому что они погружены в себя, слишком сосредоточены на собственных переживаниях и «выключены из собеседника». Это часто, если не сказать обязательно, реализуется в постановках: например, существует спектакль «Три сестры» Тимофея Кулябина, целиком поставленный на языке жестов, — действующие лица буквально не слышат друг друга из-за глухоты. Однако неверно считать, что герои Чехова говорят чепуху. Просто если раньше в драме было принято буквально проговаривать мотивировки действий в монологах, то Чехов изобрёл свой приём: психологические мотивировки и характеристики персонажей у него спрятаны в подтекст. Как, собственно, и в реальной жизни: люди редко говорят именно то, что хотят сказать, а в особо драматические моменты вообще не находят слов — смысл приходится угадывать, и всегда есть риск понять собеседника неверно.