Политология - [54]

. Принцип «открытого общества» неуклонно снижал зависимость между социальным происхождением индивида и его шансами на карьеру и успех. «Открытое общество» включает своего рода историческую программу, состоящую в том, чтобы последовательно уменьшать корреляцию между наследуемым и приобретенным статусом. Эта программа в самом деле сравнительно эффективно действовала в США: антитрестовское, антимонопольное законодательство, поправки к Конституции, налоговая и кредитная политика – все вместе отражало тенденцию к установлению равенства стартовых условий и более справедливых правил игры. Кодекс «спортивного поведения», когда соблюдается равенство шансов, стал составной частью американской гражданской, деловой и политической этики. Это способствовало формированию привлекательного имиджа Америки, ставшей меккой для смелых и предприимчивых людей всего мира.

Обратимся теперь к другому, культурологическому аспекту принципа «открытого общества». Одним из первых ему уделил внимание немецкий философ, эмигрант из фашистской Германии, Карл Поппер. Само название «открытое общество» восходит к книге Поппера «Открытое общество и его враги» (1943 год). Поппер поставил своей целью не просто развенчать репрессивные политические и идеологические институты тоталитарного общества, но и вскрыть его глубинные социокультурные и интеллектуальные истоки. Поппер пришел к выводу, что в основе тоталитаризма лежит своего рода коллективизация разума или коллективизация сознания, когда индивиды отказываются от личной способности критического анализа и передоверяют ее общественному целому. На этой основе рождаются «великие» коллективные ценности, на которые индивиды не смеют посягать, и в том случае, если замеченные ими факты способны вступать в спор с этими ценностями, коллективная лояльность побуждает людей игнорировать факты во имя неприкосновенности ценностей.

Адептов такого подхода Поппер называет интеллектуальными коллективистами. «Они утверждают, что поскольку мы обязаны своим разумом «обществу»…, общество – это все, а индивид – ничто. Другими словами, все ценное, чем обладает индивид, наследуется им от коллектива, подлинного носителя всех ценностей. В отличие от этой позиции, концепция, представленная в этой книге («Открытое общество» – А.П.), не предполагает существования коллективов. Если я, к примеру, говорю, что мы обязаны обществу нашим разумом, я всегда имею в виду, что разумом мы обязаны определенным конкретным индивидам… Поэтому, говоря о «социальной» теории разума (или научном методе), я имею в виду, если быть конкретным, теорию интерперсональную, или межличностную, но ни в коем случае не коллективистскую» [71].

Иными словами, Поппер и к интеллектуальной области прилагает атомарную «теорию обмена», т. е. полагает, что индивиды добывают знание как изолированные атомы («робинзоны») и обмениваются между собой уже готовым знанием. Поппер явно игнорирует тот факт, что процесс производства новых истин, во-первых, мотивируется общественными целями, в контексте которых истина выступает как ценность, а те, кто занимается ее исследованием, считаются носителями наиболее престижной социальной роли; во-вторых, что процесс производства истины начинается не с нуля, а на базе того, что добыто, отобрано и сохранено предшествующими поколениями и легитимировано научным или культурным сообществом в качестве достижения, удостоенного оставаться в пантеоне культуры.

Поппер же имеет в виду каких-то неслыханных «кустарей культуры», начисто игнорирующих ее коллективные предпосылки и каждый раз начинающих с чистого листа. В итоге Поппер делает вывод, что в основе закрытых обществ авторитарно-тоталитарного типа лежит «закрытая» личность – взирающая на окружающий мир с некоторыми априорными установками и предубеждениями, внушенными ей традиционной культурой. Не следует думать, что под традиционностью здесь понимаются только закостенелые предрассудки и суеверия, унаследованные от «темного» Средневековья. Поппер сюда относит и великую литературную и философскую классику, создающую стройный, но герметически замкнутый мир гуманитарной культуры. Поппер, а затем и его последователи – теоретики модернизации сознания в других странах, ставит под сомнение саму установку классической культуры на формирование особой интровертной личности, живущей внутренними переживаниями. Именно богатство внутреннего мира отвращает всех нас – адептов традиционной гуманитарной культуры – от повышенного внимания к внешнему миру и идущим от него «раздражителям».

Таким образом, «открытая личность» понимается как личность, у которой нет «ничего за душой» – никаких барьеров и фильтров культуры, препятствующих смотреть на мир «свежим взглядом», открыто, без предубеждения. Обвинение культуры в том, что она плодит предубежденных и догматических «интровертов», не приемлющих внешнего мира из-за того, что он проигрывает внутреннему по критериям стройности и правильности, а также по эстетическим и нравственным меркам, стало общим местом для всех теорий модернизации сознания.

Нам сегодня внушают, что Россия – уникальная по своей «неадаптированности» к современному миру страна, а русский человек – законченный изгой Современности. Но если обратиться к периоду модернизации во Франции – эпохе перехода от IV к V республике и вхождения в «Общий рынок», – то мы встретим те же коллизии общественного сознания и таких же адептов Современности, безжалостно критикующих не только французскую народную (низовую), но и классическую культуру за то, что они плодят «бакалавров», оторванных от реалий современного индустриального общества и внутренне враждебных ему. «Нынешний бакалавр» – писал один из главных теоретиков модернизации во Франции Ж. Фурастье, – судит о цивилизации в традициях гуманитарной классики, от Еврипида до Корнеля и Расина… Отсюда это неприспособленное поколение, уязвленное и скептическое»