Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект - [19]

.

После окончания Второй мировой войны на роль ЦВЕ обратил внимание французский геополитик Ж. Готтман. На Польшу он смотрел как на «владение» Германии, занимающей «осевую позицию» в Европе. Трагедия Польши, по словам Готтмана, заключалась в том, что она являлась «тампонным (буферным) государством» между Германией и Россией. Именно это обстоятельство, по мнению геополитика, использовал на Парижской мирной конференции при определении границ на востоке Европы министр иностранных дел Великобритании Дж. Керзон, опираясь на свой опыт создания «буферных государств» в Азии[184].

Таким образом, в силу недостаточного исследования темы в научной литературе главную роль в решении поставленных цели и задач нашего исследования сыграла его источниковая база. Во многом монография основана на архивных материалах, часть которых впервые введена в научный оборот. Цитаты из архивных документов приведены согласно современным правилам орфографии и пунктуации, но сохранены своеобразие написания географических названий, выделение слов, стилистика. Археографическую обработку документов автор осуществлял в соответствии с существующими в России правилами публикации архивных материалов. Широкое использование архивных материалов определило цитирование переписки, дневниковых записей дипломатов и политиков, что, по мнению автора, нагляднее отражает характер исследуемой эпохи. Документы и события датируются по новому стилю. Следует заметить, что архивные материалы, как и другие источники, имеют различную степень достоверности и нуждаются в критическом анализе при комплексном их рассмотрении. Источниковая база диссертации, по нашему мнению, обеспечивает репрезентативность эмпирических данных. Автор провел первичный археографический анализ ряда источников и ему удалось интерпретировать полученную информацию на основе валидных методик, обеспечить источниковедческий синтез в целях доказательства новых концептуальных выводов.

Глава II Политика России в ЦВЕ в преддверии и годы Первой мировой войны

2.1. Западные рубежи в системе геополитических координат Российской империи

Развернутое обоснование интересов России в ЦВЕ дали российские общественные и государственные деятели еще в XIX – начале XX века. Идеолог панславизма Н.Я. Данилевский считал, что после Отечественной войны 1812 г. России следовало сохранить раздел Польши между Австрией и Пруссией, а себе потребовать Восточную Галицию[185]. Подобного мнения придерживался начальник Главного штаба российских вооруженных сил генерал Н.Н. Обручев, писавший в служебной записке 1885 г.: «Западная граница наша значительно спрямилась бы и, упершись в Карпаты, приобрела бы такую силу, что могла бы устоять против всей Европы». Генерал напомнил, что Наполеон предлагал Александру I устье Немана, но последний отказался от этой частицы литовской земли. На Венском конгрессе русские дипломаты «увлеклись сохранением территории Царства Польского (…), а Россию лишили на Северо-Западе естественной ее границы. Ради этой же идеи была уступлена и Австрийцам часть Юго-Восточной Галиции… доставшаяся нам в 1809 году»[186].

С.Д. Сазонов (министр иностранных дел в 1910–1916 гг.) в своих мемуарах так оценил установленные Венским конгрессом российские рубежи: «Россия (.) получила уродливую границу, которая глубоко врезалась в германские земли и защита которой представляла неодолимые трудности. Непримиримо враждебная России Польша (.) ослабляла ее политически, сыграв роль нароста или грыжи в нормальном до этого времени организме Русского Государства»[187]. Лидер польской партии Национальная демократия и член российской Государственной думы Р. Дмовский охарактеризовал как «географическое уродство» Галицию и Царство Польское, утверждая, что для прочного обладания ими необходимы «дальнейшие территориальные приобретения – для Австрии в направлении нижнего течения Вислы и для России в направлении устьев Немана и Вислы или Карпатских гор, с целью на них опереться»[188].

Международная ситуация начала ХХ века превратила предложения генерала Обручева в не более чем пожелания, теперь государственные деятели России возлагали надежды на укрепление западных рубежей империи путем сотрудничества с другими континентальными державами. Но франко-германский антагонизм и русско-германские противоречия преодолеть не удалось. Военный министр А.Н. Куропаткин в докладе Николаю II за 1900 г. уже не говорил о необходимости блока континентальных держав, он лишь советовал примириться с усилением военной мощи Германии. «Своих естественных границ», по словам генерала, Россия достигла: Восточная Пруссия и Галиция в случае их присоединения к империи явились бы «восточноевропейской Эльзас-Лотарингией». К началу ХХ века правящая бюрократия России пришла к мнению о том, что национальным интересам страны отвечают сложившиеся границы и пространство империи, поэтому задача состоит в «сохранении уже достигнутых Россией пределов, без расширения таковых». Вместе с тем геостратегическое положение России имело как положительные (соседство на востоке с полуколониальными и зависимыми странами), так и отрицательные черты: непосредственное соприкосновение с потенциальными противниками – Германией и Австро-Венгрией – и отсутствие на западе серьезных естественных преград при наличии протяженной сухопутной границы