Политическое завещание, или Принципы управления государством - [33]

Им не составило труда отстранить младших судей от рассмотрения дел, которые ранее поручались только им, взять эти дела под своё начало и под этим предлогом расширить свои полномочия, выйдя за справедливые пределы, ибо в данном случае им противостояли всего-навсего подчинённые.

При издании первого указа, призванного загладить нарушения Прагматической санкции, апелляции не упоминались[360]. Наказывали же при этом только тех, кто добивался рескриптов или мандатов от римской курии вопреки общему праву, причём на основании одной лишь поданной и доказанной жалобы, но без изучения дела по существу.

С тех пор время, которое всё меняет, вместе с силой, которая, подобно огню, всё пожирает, сделали так, что от указа, изданного в целях соблюдения общего права и ограждения свобод галликанской Церкви от нападок Рима, перешли к учреждению института апелляций на неправосудные решения, хаос в котором полностью свёл на нет обычную юрисдикцию как французских прелатов, так и Святого Престола.

Мне, конечно, прекрасно известно, что наиболее изворотливые приверженцы парламентов могут сказать в оправдание их действий, что собравшиеся в Бурже прелаты, упросившие короля воспрепятствовать через своих чиновников попыткам Святого Престола нарушить Прагматическую санкцию, тем самым молчаливо предоставили ему право противостоять нарушениям, которые они сами могут допустить, а это даёт чиновникам повод рассматривать приговоры, ежедневно выносимые в самом церковном трибунале.

Однако в связи с этим можно привести верную пословицу, гласящую, что в уговор входит лишь то, что в него заложили изначально, и несомненно и очевидно, что пастыри галликанской Церкви, собравшись в Бурже, не помышляли о том, что приписывают им эти господа, и даже не имели причины это делать.

Они прибегли к королю для защиты от посягательств со стороны Рима, потому что раз Святой Престол никакого суда над собою на земле не имеет, то одни лишь светские государи как покровители Церкви могут обуздать дерзость представителей римской курии, тогда как нарушения со стороны епископов могут пресечь более высокие иерархи, к коим можно и должно обращаться.

В конце концов, если кто-то даёт своему другу оружие для самозащиты, то никак нельзя обвинить его в том, что он даёт ему оное для самоубийства. Парламенты не могут утверждать, что покровительство, коего ассамблея прелатов в Бурже добивалась у короля, наделяет его чиновников правом посягать на церковную юрисдикцию.

Однако поскольку недуги имеют свойство с течением времени возрастать[361], то вынашиваемый парламентами замысел, скрывавшийся одно время под разнообразными личинами, стал более чётко вырисовываться в прошлом веке, при короле Франциске I, который первым употребил выражение[362] «апелляция на неправосудное решение». Этот термин впервые возник в прокурорской и адвокатской практике; прокуроры и адвокаты, которые следовали предписанию об обращении в парламент с апелляциями, назвали тем же словом и ходатайства, подававшиеся туда священнослужителями, согласно королевским указам и, в частности, ордонансу 1539 года[363].

Многие, зная о шатком основании сего обычая, на который теперь жалуется Церковь, подумают, может быть, и о том, что если по справедливости его следовало бы отменить, то целесообразно так и поступить; однако я считаю, что подобная перемена причинит больше урона, чем позволит избежать, и что на самом деле вредно только превратное употребление такого института.

Каково бы ни было происхождение обычая, который сейчас находит применение, нет сомнений в том, что когда возникло намерение открыто его утвердить, то было заявлено, что вводят его лишь для того, чтобы не допустить возможного вмешательства церковных судов в королевскую юрисдикцию.

Король Карл IX

С тех пор не только не довольствовались применением этого обычая в случаях нарушений королевских указов, охватывающих множество областей, помимо юрисдикции, но и распространили его на вопросы, связанные со священным каноном и с декреталиями Церкви и Святого Престола, а на пике злоупотребления им – и вообще на все предметы, в коих миряне подозревают ущемление гражданской администрации, которая, как они утверждают, относится исключительно к ведению государевых чиновников.

Можно было бы с полным основанием потребовать, чтобы средство сие применялось лишь в первоначальных пределах, которые простирались не далее нарушений королевской юрисдикции и были в должной мере регламентированы первой статьёй ордонанса 1539 года. Но чтобы лишить королевских чиновников всякой возможности использовать в качестве предлога для посягательства на церковную юрисдикцию якобы имеющиеся случаи ущемления гражданской администрации и отнять у них все причины для выдвижения претензии, будто бы из-за вмешательства Церкви в гражданские дела они не в состоянии обеспечивать соблюдение королевских указов, полагаю, Церковь может согласиться на использование института апелляций на неправосудные решения, когда судьи вынесут какой-то приговор явно вопреки указам. И это единственный случай, когда такие апелляции могут допускаться, согласно воле Карла IX и Генриха III, выраженной в ст. 59 Блуасского ордонанса